Чернее некуда - [12]

Магазинчик оказался очень мил. Владельцы сами солили бекон и ветчину. Мистер Пирелли изготовлял по собственному рецепту паштет и замечательно вкусный террин. Сыры тут были просто великолепные. Бутылки сухого «Орвьето» и других итальянских вин теснились на верхних полках. Другие полки были уставлены разного рода экзотическими деликатесами. Обитатели Каприкорнов частенько высказывались в том смысле, что «Неаполь» это карманный «Фортнум». Собак в магазин не допускали, но снаружи у дверей были предусмотрительно вделаны в стену крючья для поводков, и по утрам вдоль стены располагался целый собачий собор, состоявший из представителей самых разных пород.

Мистер Уипплстоун обогнул собак, вошел в магазин и купил многообещающего вида кусок «камамбера». В магазине присутствовал уже виденный им на улице багроволицый мужчина с армейской выправкой, неизменно одетый в безупречный костюм и перчатки; мистер Пирелли, обращаясь к нему, называл его «полковником». (Монфор? — подумал мистер Уипплстоун.) С ним была его супруга. Устрашающая дама, решил привередливый мистер Уипплстоун, с физиономией беспутного клоуна и чересчур расфуфыренная. На лицах обоих запечатлелось выражение старательной осмотрительности, которое мистер Уипплстоун приписал опасному воздействию сокрушительного похмелья. Дама, вытянувшись и замерев, стояла за спиной мужа, но когда мистер Уипплстоун приблизился к прилавку, отшагнула в сторону и врезалась в него, вонзив ему в ступню острый каблук.

— Виноват, — болезненно вскрикнул он и приподнял над головой шляпу.

— Ничего, не страшно, — сдавленно ответила дама, бросив на мистера Уипплстоуна взгляд, для описания которого ему удалось отыскать только два слова — «плотоядный» и «непроспавшийся».

Муж ее обернулся и, видимо, счел необходимым завязать разговор.

— Не очень-то тут поманеврируешь, — гаркнул он. — Что?

— Вполне, — ответил мистер Уипплстоун.

Он открыл кредит и вышел из магазин, намереваясь продолжить свои исследования.

Вскоре он оказался на том самом месте, где ему повстречалась черная кошка. Большой грузовик задом въезжал в гараж. Мистеру Уипплстоуну почудилось вдруг, что он краем глаза заметил быстро метнувшуюся тень, а когда грузовик затих, вроде бы даже услышал, почти услышал, бестелесный, жалобный вскрик. Однако никаких подтверждений эти фантазии не получили, и он, странно взволнованный, пошел дальше.

В самом конце Мьюс, за проулком, находится что-то вроде пещеры, бывшей прежде конюшней и затем переделанной в лавочку. В описываемое нами время здесь обитала толстая, злобного обличия женщина, лепившая из глины свиней, предназначенных служить либо упором для входной двери, либо — у этих на боках изображались розы и маргаритки, а в спинах имелись дырки, — сосудами для сметаны, а то и вазами для цветов, это уж какая кому приспеет фантазия. Размеры свиней менялись, но общее их устройство оставалось всегда одинаковым. Печь для обжига стояла у задней стены пещеры, и когда мистер Уипплстоун заглянул вовнутрь, толстая женщина вперилась в него из темноты неподвижным взглядом. Над входом висела вывеска: «Кс. и К. Санскрит. Свиньи».

«Истинно коммерческая прямота», — подумал мистер Уипплстоун, усмехаясь собственной шутке. Интересно, к какой национальности может принадлежать человек, носящий фамилию Санскрит. К итальянской, наверное. И что это за «Кс.» такое? Ксавье? «Зарабатывать на жизнь, бесконечно воспроизводя глиняных свиней? — подивился он. — Да, но что напоминает мне эта странная фамилия?»

Сознавая, что укрытая тенью женщина по-прежнему глядит на него он свернул в сторону Каприкорн-Плэйс и направился к розоватого кирпича стене на дальнем конце этой улочки. Через проем в стене можно было, покинув Каприкорны, выйти на узкий, идущий вдоль пределов Базилики проход, от которого ответвляется проулок, выводящий пешехода к Дворцовым Садам во всей их красе. Здесь воздымает свой гордый фасад посольство Нгомбваны.

Мистер Уипплстоун полюбовался розовым флагом с изображением зеленого копья и солнца и мысленно обратился к ним с речью. «Да, — сказал он, — вот и ты, и желаю тебе оставаться здесь подольше». Тут он вспомнил, что в скором, хоть и не определенном пока времени, но безусловно в ближайшем будущем, если конечно не случится ничего ужасного, посол и все присные его начнут, бесконечно переругиваясь, готовиться к государственному визиту их непредсказуемого Президента и выискивать за каждым деревом злоумышленников. Специальная служба примется изводить всех и вся дотошными жалобами, а МИД немного встряхнется, хотя бы отчасти утратив свою вечную невозмутимость. «Я-то со всем этим покончил, чему следует только радоваться (и пора бы мне свыкнуться с этой мыслью). Так я полагаю», — прибавил он. И мистер Уипплстоун, ощутив легкий укол боли, повернул к дому.

Глава вторая Люси Локетт

I

Уже больше месяца мистер Уипплстоун жил в своем новом доме. Жил уютно и мирно, однако дремотным назвать его существование было нельзя. Напротив, смена обстановки словно бы пробудила его. Он уже совершенно приладился к жизни в Каприкорнах. «В сущности, — писал он в своем дневнике, — Каприкорны похожи на деревушку, обосновавшуюся в самом центре Лондона. В магазинах раз за разом сталкиваешься все с теми же людьми. Теплыми вечерами местные жители гуляют по улицам. Можно заглянуть в „Лик Светила“ и тебе поднесут, я рад это признать, весьма приличный, да что там, просто превосходный белый портвейн».