Черная зима - [89]

Действительно, сейчас Оннэрбу противостояло самое настоящее войско, хотя он ожидал встретить напор гораздо меньшего числа магов. По крайней мере, поначалу. Тогда бы у него было время хотя бы обрести способность ходить, а это давало множество преимуществ. Однако пока что он был практически беспомощен.

За создание дымного облака Оннэрб поплатился немалым запасом силы, из-за чего время окончательной трансформации увеличилось едва ли не на треть. А толку было ничтожно мало: с жизнью рассталось не больше сотни магов и стражников. Заниматься излечением собственных многочисленных ран опальный чародей тоже не мог — опять-таки из-за экономии сил. Он устранял лишь самые серьезные повреждения.

«Я в ловушке, — страх крепчал, прорывался наружу громогласным рыком. Оннэрб прекрасно понимал, как сейчас выглядит: огромное чудовище, наполовину застрявшее в земле, словно в трясине, вся шкура представляет собой сплошную рану, а вместо левого глаза — кровавая дыра. Все это было настолько не похоже на прежний облик Оннэрба, тот, в котором он пребывал до того, как Янтарное Яблоко стало его тюрьмой, что внутри огромным тошнотворным комком ворочалась тоска. — Опять. Как в тот день, когда Совет Прирожденных решил, что я вполне могу обойтись без магических способностей. Но тогда меня связали заклинаниями по рукам и ногам. Сейчас на мне нет хотя бы этих пут, а значит, надо сражаться…»

Очередная волна заклинаний отозвалась такой вспышкой боли, что Оннэрб замер. В ту же секунду перед уцелевшим глазом возникло что-то вытянутое и острое, а спустя еще мгновение опальный маг лишился способности видеть.

Казалось, что под черепной коробкой возник пожар. Пламя распирало голову, текло ниже. Оннэрб понял, что гарпун, пронзивший его второй глаз, был отравлен.

«Этого еще не хватало», — с отчаянием подумал он.

* * *

Вместо длинных черных волос, заплетенных в косу, — короткий ежик. Борода только-только начала отрастать. Черты лица из-за истощения казались острее. Из одежды — больничные штаны, рубаха и тулуп. Однако, несмотря на все это, Страд не мог не узнать наставника.

— Мастер Дролл, — прошептал он, застыв, глядя на светящиеся янтарем радужки мракоборца.

Беспрестанно ревущий монстр-исполин, на котором не было живого места, сотни кричащих магов и стражников, вспышки и вой заклинаний… Все это в одно мгновение перестало быть важным. Страд стоял и смотрел на наставника, совершенно позабыв, что в паре сотен шагов беснуется сила, которая, вполне возможно, способна уничтожить столицу, а вслед за ней и весь Баумэртос.

«Он очнулся, — Страд много дней желал, чтобы Дролл вернулся, но сейчас, когда желание исполнилось, не находил в себе сил поверить в это — хоть и смотрел прямо на мракоборца. — Семечко с Острова Поедателя плоти спасло его».

Страд был настолько растерян, что словно прирос к земле. А между ним и Дроллом перекрикивались, пускали заклинания и стреляли несколько магов и стражников, вдобавок все внимание мракоборца сразу сосредоточилось на монстре, поэтому он попросту не замечал ученика. Нахмурившись, Дролл сказал что-то мастеру Селлеру и двинулся вперед. Судя по чуть отведенной назад руке, мракоборец уже готовил заклинание.

«Он перенесся сюда прямиком из госпиталя, — понял Страд, следуя за наставником. Он решил пока не отвлекать мракоборца, но держать в поле зрения, чтобы подстраховывать. — Едва очнувшись и узнав, что над Баумарой нависла угроза. А ведь это может быть опасно для самого Дролла. Он наверняка ослаблен, но собирается вступить в бой».

За наставника было тревожно. А тот, пройдя шагов пятнадцать, нанес первый магический удар.

Солнечное копье попало прямо в разинутую пасть, из которой тут же брызнуло черным. В глотке гиганта заклокотало. Сам он вновь припал к земле, превратившейся от его крови в вязкую жижу. К огромной израненной башке устремилось три отравленных гарпуна, и все они одновременно вошли в череп.

Не желая отставать, Страд запустил в чудовище несколько огненных сгустков. Передохнул и метнул солнечное копье, попутно заметив, что вместе с разноцветными росчерками заклинаний в гиганта летят небольшие деревянные бочонки.

«Что это?» — с удивлением спросил Страд самого себя и почти тут же получил ответ.

Долетая, бочонки разбивались об окровавленную тушу, и их вязкое содержимое фиолетового цвета растекалось по лапам и туловищу переродившегося чародея. Растекалось — и тут же воспламенялось под действием огненных заклинаний. Не прошло и минуты, как монстра объяло огнем. Обезумев от боли и нестерпимого жара, тот заревел и заметался с новыми силами.

По рядам магов прошла волна взволнованных возгласов. Все ждали: подействует ли огонь? Остановит ли, наконец, того, кто уже выдержал столько магических ударов, что хватило бы тысячам порождений Червоточины?

Пламя пожирало плоть монстра, но сам он по-прежнему оставался жив. И люди принялись атаковать с новой силой. Рядом со Страдом открылось еще несколько порталов, выпустивших отряды магов и стражников. Сам он практически безостановочно использовал одно заклинание за другим. И не забывал следить за Дроллом — тот остановился шагах в двадцати и разил монстра магией так, словно и не было нападения змееподобной твари, черных дней беспамятства и борьбы со смертью.