Черная земляника - [51]
Черные пелерины, просторные накидки и юбки воспарили и залетали в воздухе подобно летучим мышам, воронам, колибри. Светлые тюлевые или полотняные туники плавали, как облака, меж деревьев, и сквозь их прозрачную ткань просвечивал лесной пейзаж. Строгие мужские костюмы не отличались такой фантазией. Однако и они временами сгибались в поклонах, приветствуя женские платья, ибо вели себя куда церемоннее, чем эти последние. А что уж говорить о матросках, о шотландских юбочках, о кисейных блузках — эти веселились, как безумные!
И всех их неудержимо влекло друг к другу. Они разбежались по кустам и занялись любовью.
Пары составились самые неожиданные: вечернее платье с золотыми блестками безумно влюбилось в синюю спецовку механика; черный смокинг (правда, это мог быть и смокинг метрдотеля) пустился следом за летним платьицем, сшитым из шести разных тканей — в цветочек, в клеточку, в полоску; меховое манто стало флиртовать с пляжным ансамблем. Притом все наряды были новенькие, чистые, отглаженные — прямо-таки воскресный парад туалетов!
Но ведь для любви, скажете вы, нужны глаза, нужны руки и кое-что, еще более необходимое. А у одежек не было ничего, ровно ничего, что могло бы заменить все эти вещи.
От трения шелка об твид не проскакивало никаких искр, под сброшенными капюшонами не обнаруживалось никаких голов, юбки и брюки тщетно сплетались в объятиях…
«Кто не может, с того и взять нечего!» — думали одежки из кантона Во.
Одежки из кантона Вале и вовсе ничего не думали.
И вдруг у одного наряда явилась мысль: «Чтобы заниматься любовью, нужно раздеться!»
Но как же решить эту проблему?
«Это вовсе не обязательно», — подумали некоторые торопыги.
И тут им на помощь явился ветер; он прилетел и разметал одежки во все стороны света.
Некоторые повисли на деревьях, другие утонули в ручье.
И осталось одно лишь бездонное светлое небо!
Вилла «Тростники»
Красные фазаны кричали в тростниковых зарослях островков на Роне. Крестьяне с правого берега строили у брода легкие сосновые мостки. И, несмотря на ветер, швырявший им песок в глаза, они удивленно таращились на призрачно-блеклый дом, вот уж сорок лет как покинутый хозяевами.
Вилла «Тростники»…
Ни солнце, ни луна, ни ночная роса не сумели стереть эти два слова. Я и сама часто с недоумением читала их из окна поезда, проезжавшего по насыпи вдоль реки.
С некоторых пор здесь поселился человек. Откуда он взялся? Этого никто не знал. «Он спит на травяной подушке, — ехидничали местные жители. — А ест небось лягушачью икру да утиные лапки — вот уж повезло так повезло!»
Да, он поселился здесь и, стало быть, знал и гнилостную сырость болот, и засухи этого края, где дожди были нечастыми гостями. Иногда его видели на маленьком круглом взгорке, заросшем карликовыми дубами. О чем он думал, сидя там? Верно, следил за шнырявшей в заводях живностью.
Человек казался подавленным и грустным. Но однажды он вдруг встрепенулся. Он заметил в зеленоватой ряске пунцовую косынку в желтый горошек. Спустившись с холмика, он побежал к болоту, огибая лужи, перепрыгивая через рытвины. Он едва успел сосчитать хриплые крики ворона на берегу, и вот он уже видит ее.
Это она!
Затерянная в густом тростнике, сплошь покрытая серой тиной. Он бережно высвобождает ее, обтирает жесткие ноги, сдувает грязь с надетого на ней мужского пальто, завязывает потуже шелковую косынку на светлых, пшеничных косах, берет на руки. Как нежно она прильнула к нему! Он идет медленно, словно в праздничной процессии, только его тела касается не святая хоругвь с холодной бахромой, а женщина. Ветер выпевает над ним свои угрюмые псалмы, снежные вершины колеблются вдали, в синем воздухе. Впервые он прижимает к себе чужое тело, слышит, как трещат хрупкие косточки, видит сквозь дыры пальто груди с их маленькими коричневыми остриями, загадочный пупок, жесткое руно под ним. И он чувствует, как наливается новой силой, такой неуемной, что воздымает женщину над головой, одним пинком распахивает дверь, окончательно сбив ее с петель, и входит в дом — на виллу «Тростники».
Их ждет ложе из осоки. Опустившись на колени перед своей добычей, он восхищенно созерцает ее. Потом готовит для нее пищу — дикую спаржу, выкопанную из сухого песка, лепешку из муки и масла, приправленную тмином. Он угощает ее водкой, настоянной на ежевике. Она ест мало, но зато улыбается ему. Они засыпают, крепко обнявшись.
На рассвете в комнату заползает сырой болотный холод. Человек разворачивает ветхие одеяла, изъеденные полевыми мышами, разводит огонь в центре комнаты, в примитивном очаге из камней, которые натаскал с берега. Потом он приносит своей возлюбленной чашку светлого бульона. Она же — по-прежнему беззаботная, улыбчивая — и не думает укрываться от холода. «И великое смятение завладело миром, и ожесточилось сердце человеческое…» Но человек, поселившийся на вилле «Тростники», вовсе не ожесточен; доброта окутывает его облаком меланхолии. Он собирает пучки майорана и зеленые ветки, чтобы скрыть от молодой женщины запустение в доме. Он говорит ей:
— Я потерял отца и мать, сестер и братьев; я ждал тебя. Мое сердце полно нежности к тебе. Любишь ли ты меня?
Стефани Коринна Бий — замечательная швейцарская писательница, широко известная за пределами своей маленькой родины. Из-под ее пера вышли многочисленные рассказы и сценарии, новеллы и сказки. Именно ее сказки наиболее известны во всем мире — сказки, которые она писала для своих трех сыновей, рассказывая им о небольшой горной стране — швейцарском кантоне Вале, где она прожила большую часть жизни и любовь к которой смогла передать читателям разных стран и возрастов. Сказки Коринны Бий посвящены Альпам, с их суровой и прекрасной природой, их легендами, их жителями, и написаны они для детей — читателей, чье воображение позволяет им подняться выше самых высоких вершин.
Поэтичные миниатюры с философским подтекстом Анн-Лу Стайнингер (1963) в переводе с французского Натальи Мавлевич.«Коллекционер иллюзий» Роз-Мари Пеньяр (1943) в переводе с французского Нины Кулиш. «Герой рассказа, — говорится во вступлении, — распродает свои ненаглядные картины, но находит способ остаться их обладателем».Три рассказа Корин Дезарзанс (1952) из сборника «Глагол „быть“ и секреты карамели» в переводе с французского Марии Липко. Чувственность этой прозы чревата неожиданными умозаключениями — так кулинарно-медицинский этюд об отварах превращается в эссе о психологии литературного творчества: «Нет, писатель не извлекает эссенцию, суть.
После выхода в свет в 1944 году романа «Теода» Стефани Коринна Бий (1912–1979) сразу вошла в число ведущих франкоязычных писателей Швейцарии. Роман обратил на себя внимание неприкрытой чувственностью, восходящей к прозе Мопассана. Герои Бий — Теода и Реми нарушают общепринятые нормы поведения и забывают обо всем, кроме страсти. Они готовы принести на алтарь вожделения свои и чужие жизни, и потому их трагический конец неизбежен.
«Рассказы в духе барокко» Коринны Бий отличает безупречное чувство стиля, изысканный, чуточку архаизированный язык и чудесный полет фантазии автора... Она воспевает в своих рассказах любовь, часто горькую и трагическую...Сны здесь оправданно перетекают в реальность, реальность убегает за окном поезда, который несется под облаками и весь этот псевдобарочный антураж не кажется моветоном.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Голландский писатель Михил Строинк (р. 1981), изучая литературу в университете Утрехта, в течение четырех лет подрабатывал в одной из городских психиатрических клиник. Личные впечатления автора и рассказы пациентов легли в основу этой книги.Беньямин, успешный молодой художник, неожиданно для себя попадает в строго охраняемую психиатрическую больницу. Он не в силах поверить, что виновен в страшном преступлении, но детали роковой ночи тонут в наркотическом и алкогольном тумане. Постепенно юноша восстанавливает контроль над реальностью и приходит в ужас, оглядываясь на асоциального самовлюбленного эгоиста, которым он когда-то был.
«Текст» уже не в первый раз обращается к прозе Паскаля Брюкнера, одного из самых интересных писателей сегодняшней Франции. В издательстве выходили его романы «Божественное дитя» и «Похитители красоты». Последняя книга Брюкнера «Мой маленький муж» написана в жанре современной сказки. Ее герой, от природы невысокий мужчина, женившись, с ужасом обнаруживает, что после каждого рождения ребенка его рост уменьшается чуть ли не на треть. И начинаются приключения, которые помогают ему по-иному взглянуть на мир и понять, в чем заключаются истинные ценности человеческой жизни.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…