Черная яма - [2]

"Это очень большой труд. Автор посвятил ему десять лет. Неоднократно роман перерабатывался, дважды был в ЦК партии, дважды его редактировал Александр Александрович Фадеев. Последняя редакция романа - Фадеева".

Так умело ведет она свою речь, свидетельствуя о важных фактах в истории романа. О мытарствах - тоже. И о мужестве писателя...

Мария Иосифовна Белкина - жена Тарасенкова, заместителя Твардовского по "Новому миру", совсем недавно рассказала мне, что помнит, как Тарасенков с романом "За правое дело" ездил в Переделкино на дачу Фадеева. И один раз провел там шесть часов. Когда начался "шабаш ведьм" вокруг романа, то сразу сняли с работы Тарасенкова. А Фадеев сказал: "Надо бросить кость этим антисемитам".

Но об этом пока мы не знаем ничего, и Клавдия Сергеевна Иванова твердо, с большим пониманием обстоятельств дела и всех подводных течений ведет свою речь. Опирается она на Фадеева. И на Гроссмана - что важнее всего. Она говорит о масштабах романа, о необыкновенном мастерстве, об авторских отступлениях, которые "написаны умно, интересно и органично слиты с сюжетной тканью произведения".

Да, она знает, по какой линии может произойти нападение, и старается затруднить для нападающих путь.

Говорит о картинах природы, о Волге, освещенной огнями пожара, о лесе, изрубленном снарядами войны. О степи, об утреннем саде после дождя, которым любуется герой... О "настоящем мастерстве" в изображении человеческих чувств и страданий. Она подробно анализирует роман, "превосходные", как она называет, его страницы и сцены. И повторяет: "Я считаю, что главным, ведущим героем в этом большом и хорошем романе является народ, который защищает Родину..."

И тут Кузьма Горбунов прерывает ее характерной, по-моему, репликой:

"А герои из народа ведущие есть?"

Клавдия Сергеевна отвечает: "Да, конечно, героев много..."

Клавдия Сергеевна доносит до нас и такое ценное свидетельство: она говорила с автором, и он объяснил, что Новиков, например, "во второй книге будет действовать активно".

Значит, в этот год Василий Семенович писал роман "Жизнь и судьба" и знал, какую роль будут там играть герои романа "За правое дело".

Присутствующий здесь Александр Бек спрашивает Иванову:

"Что именно делает сейчас автор?"

"Автор работает сам, - отвечает ему Иванова, - мне кажется, что на какие-то коренные переделки он не согласен - пока у меня такое впечатление".

Так она точно и четко передает позицию Гроссмана, отстаивая его интересы. По существу, пока еще она - единственный официально признанный представитель его. И понятно, что сначала вопросы обращены к ней.

Борис Галин спрашивает: "Со стороны военных это имело апробацию?"

Иванова отвечает: "Книга будет параллельно издаваться в Воениздате главным образом, для внутреннего потребления".

Горбунов как глава прозы информирует, что роман Гроссмана в издательстве рецензировали Арамилев, Атаров и Либединский. Он добавляет: "Докладчик не разошелся принципиально с товарищами Либединским и Атаровым".

Но Либединского и Атарова на заседании нет. Почему? Не знаю. Но это ухудшает позицию Ивановой и положение романа "За правое дело".

"С Николаем Сергеевичем Атаровым мы в основном сходимся", - успевает выкрикнуть она.

Но слово сразу же предоставляется Ивану Арамилеву. Внешне елейно-слащавый автор тусклых рассказов об охоте и газетных рецензий. В издательстве "Советский писатель" я увидела его в главной роли - тайного рецензента, громилы-антисемита, правой руки Кузьмы Горбунова.

Листая однажды том сочинений Горького (совсем по другому, конечно, поводу), я обнаружила вдруг имя Арамилева и вспомнила сразу его.

"Статейку Арамилева не следует печатать, - пишет Горький 15 августа 1929 года, - она крайне неудачна, и над нею будут смеяться".

Письмо адресовано "Тов. И. Жиге" и связано с посланным Горькому сборником писателей-очеркистов "Наша жизнь". Чтобы показать невежество и дикость утверждений Арамилева, Горький потратил много сил.

"Напечатав эту его статью, Вы скомпрометируете сборник Ваш", - с большой тревогой пишет Горький.

Послушал бы Горький, что будет сейчас говорить Арамилев, представил бы, какую силу получил и каким почетом окружен. Теперь Арамилев - главный противник Гроссмана. И получает слово сразу же после Ивановой.

Хочу напомнить еще раз, что до этого момента роман был оценен высоко и выдвинут на Сталинскую премию.

И вот выступает Иван Арамилев. Ведет он свою речь так, будто всем давно и хорошо известно, какой это неудачный и порочный роман... И начинает топтать, топтать: "В качестве эпопеи роман не выдерживает критики", "Защитники Сталинграда даны без биографии, без психологии, без раскрытия душевного мира. Они обеднены чрезвычайно". Каким пигмеям дозволено судить литературу и писателя...

"Батальонный комиссар Крымов... Не знаю, почему товарищ Иванова называет его крупным политработником... О нем сказано очень много. Он тоже ничего не делает... Такая фигура, как Штрум... Я не понимаю роли этого персонажа в романе, его назначения".

Особенно раздражает Арамилева Штрум. Можно его понять... "Видимо, автор хотел изобразить Штрума чем-то вроде идейно-философского фонаря, который освещает события. Но Штрум - не фигура! Свет этого фонаря тусклый, фальшивый", - повторялся Арамилев.