Черная ведьма в Академии драконов - [2]

Мягко говоря, наше темное племя в академии недолюбливали. Причем порою столь рьяно, что светлые чародеи аж полыхали праведным гневом, а заодно и кострами, если удавалось отловить какого черного мага. Убивать уже не убивали, правда, лет сто как, но испытывать на своей шкуре процесс копчения темных не хотелось. Сдается мне, что славные обладатели светлой искры дара с удовольствием бы продолжили веселый шабаш под названием «Зажигаем с темными» (к слову, последние шли бы в качестве топлива), но сторонники демонов были очень уж верткими, хитрыми, быстро драпающими, а потому трудноуловимыми. И я в полной мере старалась поддерживать образ коварной и неуловимой темной: была мила, светла, приветлива, а если и проклинала, то исключительно так, чтобы ни одна живая душа (да и мертвая тоже) не заподозрила, чьих это рук и языка дело.

Вот и сейчас я с самой милой улыбкой топала по ступеням винтовой лестницы вниз, во двор академии. Мило болтала с младшей кухаркой, совсем еще молоденькой девчушкой, о погоде, вполуха слушая ее стенания о неразделенной любви к какому-то старшекурснику. С этой девицей мы вроде как даже были подругами. Я вообще за последний месяц стала удивительно дружелюбна. А для черной ведьмы – так и вовсе исчерпала на дюжину лет вперед свой лимит на ту пакость, которую простые люди величают приятельством. Но деваться было некуда, и я дружила для виду и с кухарками, и с одногруппниками, и даже со своей квартирной хозяйкой. Хотя периодически, чисто по ведьминской дружбе, насылала на эту старую каргу заклинания ревматизма. Ибо одно дело пару раз приложиться к замочной скважине своим старушечьим глазом, а другое – проделать в стене комнаты две дырки для «посмотреть» и сдавать сей наблюдательный пункт за серебрушку всяким извращенцам. Правда, ушлая бабка нажиться на своей гениальной идее не смогла: ровно на место для гляделок я повесила картину… Но сам факт того, что за мой счет пытались обогатиться, причем дважды, возмутил меня до глубины души.

Я бы съехала из комнаты уже давно, но вот найти жилье за столь же мизерную цену даже на окраине столицы было нереально.

В итоге я терпела бабку, та – меня. Картина со стены регулярно падала, даже будучи прибита не только гвоздями, но и чернокнижными заклинаниями, а карга не теряла надежды обогатиться на тайном просмотре юной девы в неглиже, обитающей в естественных условиях съемного жилья.

Сегодняшнее утро не заладилось с самого начала: я чуть не проспала. Потом была ужасная давка в лодке, а теперь вот трескотня…

Я искоса взглянула на рябое лицо курносой кухарки… М-да. Ей бы подумать о своей ровне, каком-нибудь булочнике из соседнего дома или водовозе. Так нет… Мечтала оказаться лежащей на сеновале или иной горизонтальной поверхности непременно с этим адептом-аристократом. Вернее, грезила-то девчушка об ухаживаниях и поцелуях, но в итоге получила бы именно разглядывание потолка. А потом… В лучшем случае слезы и сопли. Про брюхатость и иные болезни, передаваемые половым путем (и частенько не без помощи ведьмовских проклятий – заявляю как специалист в области срамословия), кухарочка, видимо, тоже не думала, заливаясь соловьем о достоинствах своего замечательного адепта.

Наконец мы спустились во двор. Тут уже в рядок у метелковязи выстроились летные метлы. Почему-то у адептов было особым шиком рассекать небо именно на них. Хотя черены метел нет-нет да и перемежались с паланкинами, шторы которых скрывали своих пассажиров. Чаще всего пассажирок, поскольку так предпочитали передвигаться по воздуху аристократки.

Прозвучал удар колокола, возвещая, что через две дюжины вздохов начнется первое занятие. Я ускорила шаг и поправила на плече холщовую сумку, или торбу, у которой еще вчера оторвалась тесемка, стягивавшая горловину. Оттого сейчас свитки и перья топорщились наружу, норовя вывалиться. По этой причине я всю дорогу, стоя в лодке, держала сумку, боясь, что в сутолоке лишусь своих записей.

Понимая, что сильно опаздываю, я перешла с шага на рысь. Юбка взметнулась вверх, обнажая щиколотки в белых чулках, но мне было не до приличий.

Я уже почти пересекла двор, когда прямо на меня, выходя из крутого пике, полетела здоровенная метла. Ее внушительный черен из мореного дуба мог легко выдержать трех рыцарей в полном боевом доспехе и дракона в крылатой ипостаси в придачу. Но пока таковых не было. Зато в седле метлы имелся белобрысый здоровяк.

Он-то и задрал черен своей леталки едва ли не вертикально.

Я успела отпрыгнуть в сторону в последний момент. Навершие метелки протаранило воздух в том месте, где я стояла миг назад. Седок пролетел вперед еще с десяток локтей и наконец остановился, отчаянно матерясь.

За его широкой спиной обнаружилась девица веселого и на все согласного вида: облегающая выдающиеся женские прелести тонкая блузка, кожаные штаны, распущенные рыжие волосы и призывно алая помада на губах.

– Куда прешь, курица! – именно со столь высококультурной фразы начала свой разговор эта яркая девица, отлипнув от спины седока. – Ты копыта отбросишь, напоровшись на черен, а Молоту потом штраф за такую убогую мозгами платить? Если ничего в жизни не светит, то давай накинь белую простыню и ползи тихо к погосту, не мозоль глаза.