Черная сотня. Происхождение русского фашизма - [108]

Одной из самых первых «патриотических» организаций было Товарищество русских художников, основанное в ноябре 1988 года. Следует также упомянуть «Русский центр» в Союзе писателей СССР и различные объединения историков и экологов. В марте 1989 года были созданы Фонд славянской литературы и культуры и Союз духовного возрождения Отечества (СДВО). В мае 1989 года под эгидой Московского городского Совета была основана организация «Отечество», объявившая своей целью распространение русской культуры. Ее председателем стал Аполлон Кузьмин, о нем см. ниже, заместителем председателя — ветеран войны в Афганистане полковник Руцкой, впоследствии вице-президент России. Появились также различные группировки, названия которых содержали слова «собор», «соборность», «Россия», «единение», «единство». Был создан и Фонд восстановления храма Христа Спасителя.

Среди членов и руководителей этих группировок нередко попадались одни и те же люди, они подписывались под манифестами и воззваниями разных групп и пытались координировать антилиберальную кампанию, проводимую их журналами и издательствами. Однако особенного эффекта это не давало, и отличить одну группировку от другой было зачастую весьма трудно. Они очень хотели «что-то сделать», однако ни одна группировка не могла добиться руководящей роли. Сталкивались амбиции «патриотических» лидеров; экстремистские лозунги, нередко крикливые и даже истеричные, не содержали ничего положительного и конструктивного, и, по большому счету, они мало привлекали интеллигенцию. Не было и тесного сотрудничества между организациями Москвы, Ленинграда и других районов страны. Все группировки патриотического лагеря жаловались на отсутствие координации.

В последние месяцы 1989 года в «Советской России» было опубликовано несколько воззваний, но отклик на них был слабый. Значительно большую известность приобрели воззвания русских писателей, появившиеся в «Литературной России» в феврале-марте 1990 года, и в особенности «Письмо 74-х»[406]. Они были прямо адресованы Верховному Совету и ЦК партии — видимо, в надежде на то, что этот призыв к борьбе со смертельной угрозой отечеству, побудит власти к политическим мерам.

Угроза, как было объявлено, заключалась в следующем. Прежде всего — в распространении мифа этой клеветнической пропаганды врагов России — уничтожить патриотические силы, дестабилизировать общество и, возможно, захватить власть. Фашизм действительно завезен в Россию, но виновны в этом еврейские фашисты и сионисты, систематически распространяющие ложь о том, что в дореволюционной России имели место погромы. На самом деле это еврейские нацисты ответственны за Холокост — катастрофу европейского еврейства: они организовали Освенцим и Дахау, гетто Львова и Вильнюса, чтобы «отсечь сухие ветви еврейского народа». Используя средства массовой информации, русофобы подстрекают к вражде между народами, подрывая тем самым обороноспособность страны[407]. Более того, сионистские нацисты организовали в России штурмовые отряды, называемые «Бейтар». Авторы «Письма 74-х» были убеждены, что их манифест имел огромное значение; как заявил один из них, идеологические противники были потрясены и утратили дар речи; они не смогли ни словом возразить на обвинения патриотов[408]. На самом же деле письмо имело лишь succes de scandale[409], а политического значения оно не имело. Валентина Распутина, подписавшего письмо, назначили членом нового Президентского совета при Горбачеве, но совет бездействовал и вскоре был распущен, а Распутин вышел из него еще до этого. Манифест интересен тем, что он отразил определенное состояние умов.

Что же заставило значительную группу писателей, в том числе, несомненно, талантливых, подписать документ, в котором горстка еврейской молодежи, никак не интересующейся российской политикой, объявлена смертельной угрозой для страны? Как подметил один комментатор, манифест отражает ощущение, что русский народ семьдесят два года подвергался чудовищной дискриминации, что против русских патриотов был направлен «моральный террор, расистский по своему характеру»[410]. Патриоты были также разгневаны «домыслами» либеральной прессы, что они инициировали акцию Смирнова-Осташвили против писателей группы «Апрель» в январе 1990 года. Скорее всего, Смирнов-Осташвили не получал оперативных заданий от националистического истеблишмента. Однако это не объясняет абсолютно иррациональную реакцию некоторых патриотов на обвинения либералов. Возвращаясь к письму, можно сказать, что оно, мягко говоря, не слишком заинтересовало широкую общественность, да и политическое руководство страны его проигнорировало. Следующей попыткой патриотической интеллигенции повлиять на советскую политику стала «Программа действий — 90». Ее автор, Валерий Скурлатов, был в брежневскую эпоху одним из воинствующих националистов, и мы упоминали о нем выше как о главном популяризаторе «Влесовой книги»[411]. «Программа», названная также «Манифест белого большевизма», на короткое время стала сенсацией. Либеральная пресса ожесточенно атаковала ее как программу правого переворота. Волнение стихло, когда выяснилось, что за «Программой» стоит всего лишь один человек и что впечатление о поддержке ее значительной частью партийного руководства и общества было совершенно ошибочным