Черная роза Анастасии - [3]
Настю охватила дрожь, и она явственно представила „тракторные“ следы на нежилом балконе.
— Пойдемте?
— Завтра-послезавтра привезут мебель. Ну, там, угловой диванчик, стеночку, стол. А еще что-нибудь мягкое я подарю вам на новоселье. Ладно?
Анастасия молчала, не зная, как реагировать на щедрые хлопья невесть откуда падающей манны небесной. И Пирожников логично принял ее молчание за знак согласия.
Машина ждала, как верный конь, у подъезда. Ее правые колеса покоились на нешироком тротуаре: Евгений так поставил „вольво“ умышленно — чтобы не мешать движению других машин, потому что двум автомобилям на узкой дорожке не разминуться.
Он открыл дверцу, и Настя вынужденно отступила чуть в сторону от вытоптанной тропинки. На нетронутом снегу она увидела несколько четких „тракторных“ следов. Она узнала бы этот рисунок из тысячи. Наследивший прошел только что, всего несколько минут тому назад, в спешке вынужденно обходя нестандартно припаркованный автомобиль.
Настя оглянулась по сторонам.
Никого…
Но ей показалось, что она явственно чувствовала чей-то прицельный взгляд.
Лист бумаги, лежащий перед Анастасией, немного страшил ее. Он казался таким чистым и таким могущественным! И в то же время он, как известно, все мог стерпеть. „Даже твою неумелую писанину, Настасья Филипповна“, — думала она.
Еще глоток кофе, еще затяжка дыма, и дальше:
Гера прыгнула на стол и начала лапкой поддевать авторучку. Насте — прилив вдохновения, а ей — забава. Злясь на бедную, ничего не понимающую в поэзии кошку, Настасья выставила зверя из комнаты: пускай побегает, мышей половит. Уже не однажды она видела свою микропантеру с серым длиннохвостым клубочком в зубах. Гера рычала тогда на хозяйку, словно та могла позариться на ее в тяжких охотничьих трудах пойманную добычу.
Настя снова села за стол и закурила.
„Прядь убираю ладонью с лица…“ Она убрала с лица прядь, но дальше стихи не шли. „Вот подлая кошка, — мысленно обругала она Геру, — чтоб ты пропала!“
Где-то в коридорах не унимался обычный шум и гам. Марина ушла раздавать „половую милостыню“. Хотелось есть. И Настя отправилась на кухню — варить суп из концентрата. Благо, назло юдофобам, Марина купила несколько пакетиков чудесного израильского грибного бульона. Подруги очень любили потреблять это блюдо прямо из чайных чашек вприкуску с черным хлебом.
За шаг до порога кухни Настя услышала любимый, родной, единственный голос:
— Катя! Они ничего не понимают, я…
„Да он же пьян!“ Настя замерла, не в силах ни сделать шаг вперед, ни повернуть назад.
— Успокойся, Ростик, ты гений, — лепетал незнакомый голосок.
— Этот Удальцов, этот старый импотент, завидует мне, что все бабы вокруг от меня торчат, — объявил Ростислав. И прибавил не так уверенно: — Правда, Катя?
— Правда, рыбочка моя.
От этой „рыбочки“ Настю замутило.
— Я читал им новые стихи, я читал даже то, что написал на той неделе. Ну, тебе посвятил… А они — ты насквозь искусственный, все моделируешь. Где же, где же правда? А, Кать? А?
— Пойдем в комнату, Ростик.
— Не пойдем! Я пойду в „Сибирь“!
— Какая „Сибирь“, рыбка, Володька к бабе в Химки уехал и дверь запер.
— Не может быть! Там дверь всегда открыта.
— Ну, хочешь, пойдем посмотрим.
— Хочу. — Он грубо выругался. — Пошли.
Настасья быстро нырнула в отпорочек коридора, охваченная любопытством, и, как дрянной мальчишка, стала наблюдать.
Опираясь на Катю Мышкину, студентку третьего курса, Коробов медленно перемещался в сторону лестницы, поддерживаемый своей спутницей. Катя, девушка в теле, дебелая и литая, нелепо выглядела рядом со стройной, как корабельная сосна, фигурой Ростислава.
Настя смахивала слезы, и они капали прямо в суп…
Стихи возникали как будто сами по себе. И Настя вдруг поняла, что это пишет не она, а что строки приходят сквозь пока еще безымянную душу, которая в нее вселилась.
„Матери берут энергию у детей“, — говорил Игорь. Тот же Игорь утверждал, что у нее, скорее всего, будет сын. „Нет, дочка. Только дочка. Тихая девочка Настя“. На душе стало светлее, и Анастасия уже не чувствовала себя такой несчастной.
Евгений позвонил рано. В общежитии Настя стала чистопородной „совой“, поскольку шум и грохот утихали в этом здании только к утру. Несмотря на табу — записку со спасительным словом „Сплю!“ — на дверях комнаты, вахтерша настойчиво стучала в дверь.
— Настя! К телефону!
— Сейчас-сейчас, Анна Петровна, иду!
— Ты слишком-то не спеши. Приятель твой, ну, который звонил, о-о-чень вежливый, сказал, что перезвонит через пятнадцать минут.
Настя быстро натянула джинсы и свитер.
Общежитие было пустынно, как ночной клуб ранним утром. Лифты не работали. Чертыхаясь, она спустилась по лестнице. Звонок раздался, когда она оказалась в двух шагах от аппарата.
Сны и реальность причудливо переплетаются в сознании Анастасии.Дорога к счастью устлана розами?Ей придется пережить горечь разрыва и… обрести новую любовь.
Молодой начинающий актер, красавец Шеридан Уорд, никак не может найти свое место в Голливуде. Помог случай — актера рекомендуют продюсеру Джильде Лоуренс, которая подбирает исполнителя на главную роль в сериале а-ля «Джеймс Бонд». Шеридан и Джильда полюбили друг друга. Однако до безмятежной идиллии оказалось, увы, далеко. Вокруг восходящей звезды начинают плестись интриги, возникать жуткие сплетни. И Джильда уже готова поверить, что ее избранник — негодяй, и навсегда расстаться с ним…
Нью-йоркский художник Джефф Рукер уговаривает своего приятеля, владельца картинной галереи, устроить мистификацию своей гибели в автокатастрофе, чтобы резко поднять цены на картины. План кажется почти идеальным. Под вымышленным именем Рукер скрывается в глухой сельской местности. Но неожиданно туда приезжает писательница Лилиан Браун. И, поселившись на ферме, доставшейся ей в наследство, начинает работу над романом о… загадочной гибели Рукера. Лилиан и Джефф влюбляются друг в друга. Однако девушка начинает подозревать, что ее сосед и исчезнувший художник — одно и то же лицо.
Дорогой читатель! Этот рассказ не проба пера, не попытка найти себя в роли писателя и прочее. Это проза моей жизни. Я решила душевно обнажиться перед вами, просто потому, что я одна из миллиона девушек, с которыми что-то подобное уже было. И если бы я захотела в одной фразе отразить суть этого рассказа, я бы процитировала слова Уинстона Черчилля: «Вот вам урок: никогда не сдавайтесь, никогда не сдавайтесь, никогда, никогда, никогда, никогда – ни в чем, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком – никогда не сдавайтесь, если только это не противоречит чести и здравому смыслу.
Мягкий свет лампы у изголовья, отброшенная простыня… Уютный мирок, принадлежащий только двоим. А еще пустыня, дворец султана… Именно в этих декорациях разворачивается действие захватывающего любовного романа между Розалиндой и Наджибом.
Неуклюжая дурнушка Джерри Конклин верила в волшебство не более, чем в привидения и машину времени. Пока к ней в руки не попали старые, уродливые очки, обладающие непостижимой магической силой…
Весной соседи встречались на лужайке, летом устраивали пикники на заднем дворе. Жизнь в в тихом благополучном городке и дальше текла бы чудесно и безмятежно, но когда забеременела красивая молодая вдова, живущая по соседству с тремя семейными парами, подозрение пало на всех троих соседей-мужчин. До того их семейная жизнь складывалась более или менее ровно. Обстановка в городке накалялась и накалялась, пока наконец одно трагическое происшествие не расставило все по своим местам…