Черная радуга - [43]

— Я расскажу, только ты на меня больше не смотри, а то я сразу теряюсь. — Едва вымолвил Безымян и осекся.

Княжна засмеялась. Девичий голос полетел по светлице, заиграв в воздухе тысячей звонких серебряных колокольчиков. Полянин покраснел.

— Хорошо, — взяв себя в руки, сказала Снежана. — Начинай. Я на тебя не смотрю.

Безымян несмело поднял голову и увидел, что девушка изучает его еще пристальней, чем раньше.

— Чего рассказывать. — Скромно начал он. — Прошел через лес. Подошел к воротам. Там меня и схватили.

— За что задержали? — Обращаясь к гридням, поинтересовалась княжна.

— Ваш батюшка, князь Выборгский повелел всех, кто приходит в город, сразу пред его очи.

— Значит, не врешь, что через лес прошел? — Лукаво спросила княжна.

— Чего мне врать? Я худого не совершал. — Ответил Безымян.

— Врет пес. — Угрюмо влез Гордята. — Все они на словах храбрецы.

— К отцу. — Коротко приказала Снежана и, повернувшись, вышла вон.

Безымян проводил девушку долгим, восхищенным взглядом.

— Очнись. — Тряхнул его за рукав дружинник.

Ни княжны, ни воеводы в комнате уже не было.

— Мне бы помыться. Не удобно перед князем. — Попросил полянин.

— Лютослав решит куда тебя: в петлю или в баню. — Отрезал гриднь и толкнул Безымяна к выходу.

— Так значит вот оно какое, знаменитое выборгское гостеприимство. — Прошептал путник и, не давая повода, лишний раз ударить себя, двинул к лестнице.

Безымян не помнил, как его вели к князю. Он был занят думами о незнакомке. Попроси полянина описать ее внешность, он бы не смог, разве что только глаза. Мытарь знал: два карих омута будут преследовать его остаток жизни и не дадут покоя ни днем, ни ночью. От этой мысли по телу разливалось приятное тепло. В груди зрело доселе незнакомое и оттого пугающее чувство. Полянин привык всему давать объяснение. Но то, что творилось с ним, описать словами было невозможно.

Он брел, не разбирая дороги, спотыкался и выглядел так, словно его шарахнуло молнией. Мокрые ноги ступали по дорогим коврам, оставляя на них отчетливые следы. Можно было подумать, что в терем пробрался водяник. Около двери в княжеские палаты ему бросили тряпку. Безымян нехотя промокнул обувь. Дюжие гридни смерили полянина подозрительным взглядом. Дескать, куда ты, оборванец, собрался, но в светлицу пропустили без заминки. Лютослав Выборгский сидел в огромном резном кресле. Казалось, мастер готовил его для великана, а в терем оно попало просто по ошибке. Рядом с правителем стоял уже знакомый воевода, а за ним бесшумные, словно тени, телохранители.

— Поклонись князю. — Тихо прошептал из-за спины провожатый, но Безымян остался стоять с гордо поднятой головой.

Гриднь ухватил полянина за волосы и с силой потянул вниз. Безымян отмахнулся и угодил кулаком в лицо прихлебателя. Гриднь полетел назад и с лязгом рухнул на пол, распластавшись во весь рост. Он ошеломленно посмотрел на полянина и, смахнув рукавом кровь, схватился за меч.

— Довольно! — Подскочив с трона, заревел князь.

Дружинник замер.

— Пускай стоит. — Приказал Лютослав.

Не понимая странной реакции князя, гриднь убрал меч и попятился к двери.

— Ты тоже хорош, герой. По что ратников калечишь?

— Не люблю, когда меня принуждают. — Отозвался полянин. В его голосе не было и тени страха.

— Значит, свободу любишь. Неплохо. Да ты не стой, садись. В ногах правды нет.

Полянин придвинул стул и опустился на самый краешек, готовый в любую секунду вскочить и принять бой.

— Через лес прошел. — Продолжил Лютослав. — Молодец, коли не врешь.

— Не вру.

— Войско печенежское видел?

— Колдуна видел, оборотней и нетопырей видел, а войско не видел.

Князь помрачнел. Было видно, что сказанное ему не по душе.

— Правду сказал. — Прошептал князь. — Бахвалиться не стал.

Старик поднялся и принялся мерить шагами светлицу.

— Если б сейчас соврал, не сносить тебе головы, а так слушай. Может, многое для тебя само собой прояснится. Уже второй месяц в изоляции живем. Осадили нас. Загнали как зверя в нору. Никто из города выбраться не может. Так и живем. Не войти, не выйти. Вроде бы никто не штурмует, но держать народ в узде с каждым днем все сложнее. В лоб нас не взять, вот степняки и решили одолеть хитростью. В окрестности шаман пришел печенежский. Поднял нежить, а может, свою, степную за собой привел. Он один, изловить его сложно. Войско поведешь, — степняки нагрянут. Не удержим город. По одиночке раз двадцать пробовали пробиться — без толку. Люди за ворота почти не выходят, если только нужда припрет. Каждый день одного — двух теряем. Расчет у шамана правильный: продержать нас до весны, а там, когда печенеги подойдут, сами сдадимся. Запасы через пару месяцев кончатся. Тогда поминай, как звали. Если степняки возьмут Выборг, им и на Киев дорога открыта. Допустить этого нельзя.

Князь задумался и, погладив бородку, протянул:

— Странно, что ты смог к нам пробраться. В городе уже забыли, как пришлые выглядят.

— Может, он умрун? — Подозрительно прищурившись, спросил воевода.

— Еще чего скажешь, я тебя самого умруном сделаю. — Пригрозил Безымян, показывая пудовый кулак.

Гордята в страхе отдвинулся за спины стражников. Дюжие дружинники угрюмо расправили плечи, положив ладони на рукояти мечей. Их каменные лица не обещали чужаку ничего хорошего.