Черная радуга - [44]

— Правда, что в телохранители нанимаются те, кто в детстве смеяться не научился? — Развернувшись в пол оборота, чтобы было время увернуться, если набросятся, спросил Безымян. Гридни стерпели. Они разом повернули головы и вопрошающе посмотрели на воеводу, но тот дал отбой.

— Сможешь до Киева добраться? — Спросил Лютослав.

— Я вообще-то туда иду. — Спокойно отозвался полянин. — В Выборг я на ночь забрел. Погреться и отмыться. Меня за лесом друзья ждут.

Князь потер руки и, пристально глядя на путника, выпалил:

— Знаешь, какая награда тебя ждет?

— Слышал, когда в терем волокли.

— Согласен?

— Извини, князь. — Почти шепотом проговорил Безымян. — Без обид. Другая мне люба.

Лютополка передернуло. Не будь полянин дорогим гостем, болтаться ему в петеле. Безымян выдержал долгий, полный ненависти взгляд возмущенного отца и, не поколебавшись, попросил:

— Обещай мне другую, если только она не занята.

— Кого?

— Девушку, которая меня от этих мордоворотов отбила. — Полянин указал на гридней и воеводу.

— Кто такая? — Свирепея, процедил Лютослав. В другой обстановке он бы радовался, что не нужно отдавать дочь за простолюдина, но сейчас в нем взыграла уязвленная княжеская гордость.

— Так ведь это она и есть. — Запинаясь, ответил Гордята. — Снежана.

Князь удовлетворенно хмыкнул.

— Видишь, как обернулось? — Скрывая смешок, выговорил он. — Хорошо. Не на престол позарился, а на красоту. Впрочем, дурак. Совсем жизни не видел.

Безымян не обиделся. Он все еще переваривал услышанное, а Лютослав продолжил, не давая ему опомнится:

— Когда выступаешь?

— На рассвете.

— Правильно. Утро вечера мудренее. Я тебе грамоту дам. Передашь Князю Владимиру, а если не пустят, — кому-нибудь из приближенных. Придешь с войском, сыграешь свадьбу. Княжеское слово.

Хоть и слышал Безымян, что у князей память короткая, торговаться не стал. Не купец.

— Какую тебе грамоту давать: берестяную или кожаную?

— Лучше кожаную. Я сюда через реку вплавь добирался. Боюсь, что обратно тем же ладом придется. Как бы не размокла твоя береста.

— По рукам. — Согласился Лютослав и протянул могучую длань.

Безымян впервые жал руку благородных кровей, но трепета он не испытал.

— Займись им. — Приказал князь воеводе. — Разместишь в тереме, в отдельных покоях. Накормишь, напоишь, спать уложишь. И еще, организуй-ка герою баню. Он, поди, месяц не мылся. Пожалуется, своими руками удавлю. Все понял?

Гордята прикусил язык и кивнул. На седых висках часто пульсировали надувшиеся от напряжения жилы. Было видно, что покорность давалась ему с трудом.

— Я к нему охрану приставлю. — Прохрипел он.

— Боитесь, — убегу? — Спросил полянин.

— На всякий случай. — Успокоил Лютослав. — В последнее время здесь неспокойно.

Безымян с улыбкой согласился. Выходя из светлицы, он надеялся встретить взглядом Снежану, но княжны не было. Гордята заметил, что чужак ищет свою спасительницу. Воевода проводил гостя долгим любящим взглядом, а когда того завели за угол, не удержался и плюнул вслед.

— Гуляй, веселись. — Прошипел, как змея, выборгский воевода. — До утра ты не доживешь. Это я тебе обещаю.

Он двинулся уверенным шагом к гриднице, что располагалась в пристройке, возле западного крыла княжеского терема. Разогнав младших дружинников, Гордята вошел в опочивальню. Ратники развлекались игрой в кости. Заметив командира, они вскочили с лавок. Незаметным движением один из них опрокинул камни и ставку.

— Развлекаетесь. — С угрозой прошептал воевода. — Жалование спускаете.

— Никак нет. — Развязано бросил в ответ дюжий детина в рубахе и портках. — Обознались маленько.

Гордята подошел к лавке и пнул сапогом кости.

— А это что?

— Где? — Изобразив на лицах удивление, в один голос воскликнули гридни.

— Ах, это. — Выступил все тот же здоровяк. — Наверное, младшие обронили.

«Этот подойдет, — отметил про себя Гордята, — здоровый, поперек себя шире, да и не из робкого десятка».

— Тогда я и монеты подберу. — Произнес вслух воевода. — У меня целее будут.

Гридни поникли.

— Вон отсюда. — Приказал Гордята.

Дружинники послушно выскользнули из опочивальни.

— Останься. — Придержал здоровяка воевода. Тот замер, ожидая выговора.

— Как зовут?

— Вышата. — Тихо ответил богатырь.

— Хочешь родной земле послужить и одновременно заработать?

— А разве так бывает? — Спросил дружинник.

— Бывает, только редко. — Успокоил Гордята.

— Что, в Киев гонцом снаряжаться?

— Нет. Дело в том, что у нашего князя помутнение разума. — Тоном заговорщика прошептал воевода.

Парень отстранился от искусителя, но тот доверительно привлек его к себе.

— Слышал о пришлом, что пробрался через лес?

Вышата кивнул.

— Так вот, он не тот, за кого себя выдает. Разведчики донесли мне, что это и есть степной шаман.

— Не похож. — Отрезал дружинник.

— Он не одному князю взгляд отводит. Нужно, чтобы он не дожил до утра. Сам понимаешь: открыто его убить нельзя. Дождешься, пока тот уснет, зайдешь и прикончишь. Это снимет сглаз с Лютослава, а ты станешь героем. Рядом будут мои люди. В случае чего помогут. Не струсишь?

— Убью колдуна. — Свирепея, прошептал Вышата.

— Рано горячиться. Только помни: никому не слова.

Дружинник приложил ладонь к груди, давая понять, что будет нем, как могила.