Черная радуга - [26]

– Я не работаю мама, – ответил, как только она спросила меня еще раз, чем я могу быть занят.

– Леви? Ты не видел мой…, ой прости, я не знала, что ты разговариваешь по телефону, – сказала Тея, когда вошла в кухню, одетая в шорты и безразмерный свитер.

Я скучаю по ее образу в моей одежде.

– С кем ты? – рявкнула моя мать на другом конце провода.

Я прикрыл динамик рукой, когда посмотрел на нее и вздохнул. – Дай мне минутку?

Она кивнула и обернулась.

– Мам, мне, правда, пора идти. Скажи отцу, что сожалею насчет игры, мы наверстаем с ним в другой раз. Пока.

Я повесил трубку, прежде чем она успела что-либо еще сказать, но в глубине души, я знал, что это не конец этого разговора.

– Все хорошо? Я не отрываю тебя от чего-нибудь важного? – спросила Тея, когда взяла яблоко из керамической миски на стойке и потерла его об рукав свитера.

Важнее, чем она? Мой отец и его друзья по гольфу могут подождать.

– Нет, все хорошо, просто моему отцу очень скучно, так как он в отставке.

– Чем он занимался? – спросила она, откусив яблоко.

– Он был адвокатом.

– Адвокат? И он в отставке? Обычно такое случается только по двум причинам; либо он был выгнан из фирмы, либо его здоровье ухудшилось.

Как только она это сказала, то ее глаза округлились, а затем она посмотрела на меня. – Дерьмо. Мне жаль. У меня нет фильтра речи.

– Все в порядке, честно. Кроме того, ты права. В прошлом году у него был сердечный приступ, и мама решительно воспротивилась его деятельности.

Она стоит, уставившись в пол, не в силах встретиться с моим пристальным взглядом. Она явно смущена своим порывом и застенчива оттого, что ей следует делать дальше. Притянув ее в свои объятья, я поцеловал Тею в лоб.

– Все хорошо, – сказал ей еще раз. – Кроме того, мне намного интереснее узнать, как ты сумела догадаться об этом.

– Моя мать раньше была адвокатом. Она тоже оставила свое фирму по состоянию здоровья, но поверь мне, она вела адскую борьбу.

– Как ее звали? – спросил я, мне стало любопытно. – Возможно, я слышал о ней.

– Возможно, – она пожала плечами, выскользнув из моих объятий и направившись к холодильнику.

Я заметил, что существует невидимая грань. Она готова говорить о себе и сестре, но на этом все и заканчивается. Она не предоставляет мне слишком много деталей ни о чем. Тея пытается удержать меня за пределами своего пузыря…, как ни крути у нас осталось только три дня. И все же мне хочется узнать о ней как можно больше.

Как же быстро пролетело время?!

– Думаю, что очень быстро схожу на фермерский рынок, прежде чем поеду к тебе. Ты можешь провести…

– Я пойду с тобой.

Она проигнорировала мои слова. – Не страшно…

– Тея, – заявил я, обхватив руками ее лицо. – Дай мне минутку, чтобы накинуть рубашку, а затем мы сможем поехать вместе. У нас осталось три дня, так что не убегай от меня. Я хочу максимально использовать наше время.

– Я не убегаю, просто подумала, что тебе, вероятно, требуется некоторое личное пространство или что-то вроде того.

– Если бы я желал личного пространства, то не приезжал бы к тебе каждый день, – тихо сказал я, прижавшись к ней. – И, безусловно, не находился бы так близко к тебе. Когда мы вернемся, ты переоденешься в мою рубашку.

– Кое-кто становится требовательным, – подметила она, смотря на мои губы.

– Кому-то нравится это, – ответил я, прикусив ее нижнюю губу, прежде чем отойти от нее подальше.

Три

Два

Один...

– Ты не станешь ни за что платить! – закричала она на меня.

Тея всегда оставляет последнее слово за собой; ведь ее гордость не может допустить иного исхода.

– Хорошо, – крикнул я в ответ.

Просто уже нет никакого смысла в продолжение этой словесной перепалки, но никоим образом, черт возьми, я не собираюсь позволять ей платить. С другой стороны, наши споры всегда возбуждают меня…

– Я очень сожалею о том, что произошло с Эстер и Гектором. Да, Эстер и я расстались, но мы никогда не ненавидели друг друга. И Гектор… Гектор был моим лучшим другом. Никто в мире не знал меня так, как он.

– Его родители всегда были мне, как вторые родители, я… я так сожалею. Я никогда не предполагал, что что-либо подобное может произойти, и если бы мог вернуть все назад, то никогда не устраивал бы ту вечеринку. Простите, – прошептал Ричард в микрофон, прежде чем отойти.

Он провел тыльной стороной руки по лицу, вытерев свои слезы. Затем скрестил руки на груди и уставился в пол.

Положив руку ему на плечо, я улыбнулась, стараясь изо всех сил подбодрить его. Я не хочу усугубить его ситуацию. По началу – хотела, но потом, после прошлой ночи – я поняла, что это является чьей-то жизнью, за которую мы боремся. Я села прямо и расправила плечи, подготовившись произнести свою речь перед СМИ.

– Ричард Арчибальд устроил вечеринку, одну из восемнадцати, устроенных учениками из его старшей школы в этом году. Фактически Ричард устраивал вечеринку за неделю до рассматриваемого инцидента, но на нее никто не пришел, потому что там не было достаточного количества алкоголя и наркотиков для их развлечения. Вот так он и совершил ошибку все ради того, чтобы вписаться.

– Нет никаких сомнений, что это была трагическая гибель двух молодых жизней, но возлагать вину исключительно на плечи шестнадцатилетнего мальчика не только несправедливо, но и некомпетентно.