Черная пасть - [17]

Тут чинно вошли члены комитета самообороны. Их вел рыжебородый гигант. Майор расправил плечи, выпятил грудь с орденами и щелкнул каблуками.

— Господа! — зычно выкрикнул он. — Я — майор морской пехоты Северо-Американских Соединенных Штатов Уильям Джекобс, уполномочен передать письмо командира бригады морской пехоты полковника Морроу, в настоящее время находящегося в городе Верхнеудинске. Смысл данного официального документа в следующем: Международный Красный Крест обратился к правительству Северо-Американских Соединенных Штатов, как к стране, которая не участвует в гражданской войне в России, с просьбой помочь в выполнении гуманной миссии Красного Креста в оказании помощи раненым, военнопленным и пострадавшему гражданскому населению. Дано приказание в обеспечение деятельности Красного Креста конфисковать золото, добытое на вашем прииске. Я надеюсь, господа, что вы проявите высокое понимание вашего долга и не заставите моих солдат применить оружие. Я кончил, господа! Думаю, что вы дадите мне возможность доложить о вас моему начальству в наилучшем виде.

Джекобс повернулся к Самойлову:

— Прошу перевести этим господам!

Самойлов поклонился, пряча улыбку: Джекобс, оказывается, неплохой актер. Самойлов ловил себя на том, что говорит, поддаваясь апломбу майора, так же торжественно.

Рыжебородый, внимательно выслушав, перекинувшись шепотом несколькими словами со своими, вышел вперед и сказал:

— Мы согласны передать через вас Международному Красному Кресту золото прииска Черная Пасть. Но только при условии: вы дадите бумагу, в ней должно быть написано так: «Золото, изъятое на прииске Черная Пасть отрядом американской армии, пойдет только на пользу трудовому народу России».

Джекобс, едва скрывая радость, сохраняя на лице выражение достоинства, церемонно обратился к Самойлову:

— Прошу вступить в переговоры с этими господами и надлежащим образом подготовить на двух языках текст обязательства с нашей стороны. Прошу вас сделать это быстро!

«Как играет, скотина!» — подумал Самойлов, направляясь к шахтерам.

Рыжебородый протянул Самойлову лист бумаги. Внимательно прочитав неровные строчки, Самойлов невольно улыбнулся. Это было, пожалуй, самое наглядное свидетельство первого и бесспорного завоевания революции в России — неграмотные забайкальские мужики, извечные звероловы и добытчики золота, вступают в самостоятельные сношения с иностранцами. И с каким достоинством они это совершали! Самойлов проникся к этим людям нежданно странным чувством, это было нечто похожее на острое сочувствие, на жалость — они так несокрушимо верят в честность и благородство заокеанских пришельцев, придают бог весть какое значение тому, что подписывает Джекобс в роли «договаривающейся стороны»! Если бы они знали, как их обманывают! Обладая золотом, добытым уже после того, как перестали им платить, они по всем человеческим — и писаным, и неписаным! — законам сохраняли право с помощью этого золота на лучшее будущее для себя и своих детей. Самойлов прочувствованно пожал руку рыжебородому. Внимательно прочитав бумагу, а точнее — бессмысленно пробегая глазами кривые и не очень грамотные буквы, вынул авторучку и стал переводить на английский. Его не покидала мысль: документ этот за океаном вызовет интерес как удивительный курьез и его наверняка захотят купить за огромные деньги как яркое свидетельство грозных событий, развернувшихся в невообразимой глуши с древним названием — Баргузин...

Написанный на английском документ шахтеры рассматривали, передавая из рук в руки, потом рыжебородый тщательно сложил его и спрятал в карман.

Уже к обеду шахтеры стали затаскивать тяжелые металлические коробки с золотом в палатку командира — недаром же он ее расширил! Майор пытался было угостить их виски, но встретил вежливый отказ. Как только они ушли, майор жадно осмотрел: каждая коробка — под пломбой! «А у нас пишут во всех газетах об анархии у большевиков!.. — неожиданно подумалось Джекобсу. — А что под этими пломбами?..» Джекобса охватил страх: а вдруг!.. И он стал срывать пломбы. В коробках аккуратно были уложены полотняные мешочки, которые, в свою очередь, были тоже опечатаны сургучом. Они были очень тяжелы, эти мешочки — сомнений быть не могло: во всех этих мешочках хранилось золото, никто его не тронул. Джекобс почувствовал, что он покрылся потом, у него перехватило дух: он может наполнить тот самый пояс, который дал ему Самойлов — именно сейчас, больше такого момента никогда не будет.

Джекобс огляделся и лихорадочно наполнил шелковый пояс золотым песком, защелкнул его на кнопки и, подпоясавшись, как советовал Самойлов, подошел к зеркалу — ничего не было заметно! Когда вошел Самойлов, у майора все было уже о'кэй.

— Наполняйте ваш пояс! — кивнул Джекобс на споловиненный мешочек.

Самойлов взял мешочек, привычно подбросил на ладони и вдруг протянул майору.

— Возьмите и спрячьте. Вас обыскивать не будут. А я насыпал из своих личных запасов. Действуйте!

— Спасибо! Вы настоящий джентльмен! — растроганно проговорил Джекобс. — Я найду место, куда никто не посмеет заглянуть.

Майор расстегнул офицерскую сумку и спрятал мешочек.