Черная молния. Тень буревестника. - [14]

В августе девяносто первого года Маузер окончательно осознал: все это конец. Началось позорное бегство на Запад многих высших чинов КГБ СССР. За «тридцать серебряников» они захлебываясь от усердия продавали патриотизм тех нелегалов которые еще продолжали свою работу. Предатели торговали их честью и совестью потому что своей у них никогда не было. А честь и совесть патриотов всегда в цене. Вот ее и выставили на продажу, просили за нее недорого, этим новоявленным господам вполне хватало и объедков с барского стола.

Советская разведка была почти разгромлена и Маузер не дожидаясь пока продадут и его, умер. Купался в океане и утонул, трагическая случайность, так было написано в некрологе, который он прочитал в газете. Теперь и он стал тенью, не мертвый и не живой. В тени Маузер успешно провел свою последнюю, личную операцию. Используя имеющиеся у него данные он через сеть вошел в систему электронных платежей корпорации и перевел из кредитных организаций на подставное лицо более чем солидную многозначную сумму. Он стал свободен, весьма богат и независим. Соблюдая минимальные и привычные для него требования безопасности он мог спокойно и безбедно существовать и дальше. Маузер не хотел существовать, он вернулся жить в неспокойную тяжело больную Россию. Тогда был дикий бардак и за минимальную мзду, он документально сделал себе новое имя и новую биографию. Тут на Родине он продолжил жить «на холоде» никому не доверяя и уже не во что не веря. Первые годы он еще пытался найти и установить контакт с теми кто будет противостоять общему предательству, а потом с холодным отчаянием понял: таких сил просто нет. Это было время распада, время гибели страны, время ее самоубийства, научный термин такого состояния общества: «обскурация» производное от латинского слова obscurus — темный, затемнение. Над страной сгустилась тьма и этот термин был вполне уместен. Он попробовал найти утешение в религии и не смог. Он был патриотом в самом лучшем и самом худшем смысле это слова, его богом была Россия и он не мог и не хотел принимать других богов. Его можно было бы даже назвать узколобым одержимым манией фанатиком, если можно назвать фанатиками тех для кого вера сильнее страха. Он ждал, долго, упорно, терпеливо и незаметно. Он ждал когда появятся люди возрождения. Он не мог поверить в окончательную гибель страны и знал, что появление людей возрождения неминуемо. Он ждал и не понимал, пока не понимал, что именно он и является таким человеком. Человеком возрождения, одним из тех кто в очередной раз из пепла восстановят страну.

Эта девчонка, была его соседкой по лестничной площадке в блочном многоэтажном доме. Она училась в столице и снимала небольшую комнату у ворчливой бабки. «Маша с Уралмаша» так он ее звал. Хотя она была не с Урала, просто так в его далеком детстве этим прозвищем беззлобно дразнили его одноклассницу и ему было приятно это вспоминать.

Зимой в один из дней бабка так визгливо кричала на свою жиличку, что он невольно в своей квартире слышал каждое слово: «Я больше ждать не хочу… убирайся… да мне по…й что на улице мороз, мне деньги нужны, лекарства покупать… а мне плевать, что твои родители задержали перевод… работай… вон здоровая какая… да хоть на панель иди…»

Он вышел из своей квартиры на площадку и позвонил соседке, та осторожно приоткрыла дверь:

— Сколько она вам должна? — равнодушным тоном спросил он разглядывая изможденную злую одинокую старуху в засаленном халате живущую на нищенскую пенсию и вынужденную терпеть в своей квартире чужого человека, чтобы оплачивать дорогое лечение.

— Триста баксов, — разглядывая его одетого в дешевый спортивный костюм, скандальным тоном ответила соседка.

— Возьмите, — достал он из кармана деньги.

— Ишь богатей, — сначала пересчитав полученные рубли, а потом сверив их банковским курсом иронично заметила старуха, — небось девочку приручить хочешь, а?

Не отвечая он развернулся и ушел к себе. Скандал у соседей стих, только доносилось приглушенно монотонное бу… бу… бу.

Маша позвонила в его дверь через пять минут. Она была современной, умной девушкой и хорошо знала про бесплатный сыр в мышеловке. Ее родители отказывая себе во всем оплачивали ей жизнь и учебу в столице. Они надеялись помочь своей девочке получить хорошее образование, дать ей шанс устроить свою жизнь, помогали ей добиться успеха и отвоевать у судьбы своё счастье. И Маша не хотела их разочаровывать превратившись в разовую прокладку для хоть для этого старика, да хоть и любого другого, а еще было просто противно.

— Дедуля, — вызывающе, развязано и напряженно сказала Маша, — я сексуальные услуги не оказываю. И не надейся. Есть проблема? Звони проституткам, могу тебе в интернете и адреса подобрать.

— Увы, — с показной грустью развел он руками, — все уже позади, а пришлют перевод, отдашь деньги, мне не к спеху.

Маша не входя в его квартиру с подозрением смотрела на него и он намеренно дребезжа голосом засмеялся:

— Ну ладно, угадала, есть у меня проблема и просьба.

Девушка чуть презрительно усмехнулась, я так и знала, как говорили ее искривившиеся губы.