Черная метка - [9]

Прошлась между рядами коробок, тщательно осматривая металлический пол в поисках следов обуви. Разумеется, они были повсюду. Очень медленно двигалась на корточках, пока не заболели колени. Нашла пустую пластиковую мусорную корзину. Потом две серебристые монетки. Я нагнулась, чтобы рассмотреть их поближе. Одна была немецкой маркой. Вторую я не узнала.

Марино, стоящий у дверей контейнера, казался маленьким и далеким.

— Возьми ключи от машины — они в чемодане, — позвала я его сквозь хирургическую маску.

— И что? — спросил он, заглядывая внутрь.

— Принеси, пожалуйста, аппаратуру. Мне нужна оптоволоконная насадка и удлинитель. Может быть, мистер Шоу поможет найти заземленную розетку на сто пятнадцать вольт-ампер.

— Обожаю, когда ты ругаешься, — сказал он.

Глава 4

«Люма-лайт» — это осветительный прибор с дуговой лампой, которая излучает световой поток в пятнадцать ватт с волной четыреста пятьдесят нанометров и шириной спектра двадцать нанометров. Он может обнаруживать жидкости животного происхождения, такие как кровь или сперма, а также выявлять следы наркотиков, отпечатки пальцев, трасологические улики и прочие нежданные сюрпризы, невидимые человеческому глазу.

Шоу показал ближнюю к контейнеру розетку. Я обернула алюминиевые стойки прибора одноразовым пластиковым чехлом, чтобы ни одна улика с предыдущего места преступления, на котором я была, не попала сюда. Дополнительный источник света очень похож на домашний проектор. Я установила его в контейнере на картонной коробке и, прежде чем включить, с минуту вентилятором проветривала помещение.

Пока я ждала, когда лампа нагреется, Марино надел янтарно-желтые очки, чтобы защитить глаза от интенсивного излучения. Мух становилось все больше. Они пьяно наталкивались на нас и громко жужжали.

— Черт побери, как я ненавижу этих тварей! — жаловался Марино, отмахиваясь.

Я заметила, что он не надел комбинезон, а только бахилы и резиновые перчатки.

— Ты собираешься возвращаться обратно в этой же одежде? — спросила я.

— У меня в багажнике лежит запасная форма. На случай если меня чем-нибудь обольют или что-то в этом роде.

— На случай если ты чем-нибудь обольешься или что-то в этом роде, — поправила я, глядя на часы. — У нас еще одна минута.

— Заметила, как ловко исчезла Андерсон? Я знал, что так и выйдет, как только услышал об этом случае. Только не думал, что здесь никого не будет, кроме нее. Проклятие, действительно происходит что-то странное.

— Как вообще она смогла стать детективом в отделе убийств?

— Лижет зад Брей. Слышал, что она у нее на побегушках, вроде как возит ее новый супермодный «форд» на мойку и, наверное, точит ей карандаши и чистит ботинки.

— Мы готовы, — предупредила я и начала сканировать контейнер. Через цветные очки его внутренность стала восприниматься как непроницаемо-черная, с рассеянными повсюду флюоресцирующими белыми и желтыми пятнами разной формы и интенсивности. Испускаемый прибором голубой свет делал видимыми волокна и шерстинки, наличие которых можно было ожидать в районе с интенсивным грузовым движением и большим скоплением людей. Белые картонные коробки светились лунным сиянием.

Я переместила «люма-лайт» в глубь контейнера. Трупная жидкость не флюоресцирует, и тело выглядело унылой темной фигурой в углу.

— Если он умер естественной смертью, — сказал Марино, — почему он сидит вот так, со сложенными руками, будто в церкви или где-нибудь еще?

— Если он погиб от удушья, обезвоживания или жары, он мог умереть в такой позе.

— Все равно странно.

— Я просто говорю, что это возможно. Здесь становится тесно. Передай мне, пожалуйста, оптоволоконную насадку.

Пока Марино шел ко мне, он несколько раз натолкнулся на коробки.

— Можешь снять очки, пока находишься там, — предложила я, потому что через них не видно ничего, кроме высокочастотного излучения, которое в настоящий момент находилось вне его поле зрения.

— Ни за что на свете. Я слышал, что достаточно одного взгляда — и тебе обеспечены катаракта, рак и полный набор прочих удовольствий.

— Не говоря уже о том, что можно превратиться в камень.

— Что?

— Марино! Осторожней!

Он столкнулся со мной, и я до сих пор не поняла, как это произошло, но все коробки вдруг полетели на землю, и, падая, он чуть не сбил меня с ног.

— Марино? — Я была напугана. — Марино!

Выключила прибор и сняла очки, чтобы лучше видеть.

— Проклятый ублюдочный сукин сын! — заорал Марино, словно его укусила змея.

Он лежал навзничь на полу, распихивая и расталкивая картонные коробки. В воздух взметнулась пластиковая корзина. Я присела рядом с ним и строго приказала:

— Лежи спокойно! Не дергайся, пока мы не убедимся, что с тобой все в порядке.

— О Господи! Вот дерьмо! Я весь измазался этой дрянью! — вопил он в панике.

— У тебя где-нибудь болит?

— Господи Иисусе, меня сейчас вырвет. О Боже! О Господи!

Марино вскочил и, отбрасывая коробки, бросился к выходу. Я услышала, как его рвет. Он застонал, и его снова вырвало.

— Сейчас ты почувствуешь себя лучше.

Марино рванул свою белую рубашку так, что полетели пуговицы. Давясь и задыхаясь, он стягивал рукава, торопливо разделся до майки, свернул в комок то, что осталось от формы, и швырнул за двери.