Черная метка - [85]

Полицейский в бело-голубом «ситроене» с красными полосами остановил нарушителя скоростного режима напротив здания Банка Франции. На бульваре Капуцинов магазинчики превратились в модные бутики для самых богатых, и я вспомнила, что забыла узнать обменный курс.

— Потому-то мне опять хочется есть, — продолжал Марино свои научные размышления. — При такой скорости увеличивается обмен веществ. Подумай, сколько потрачено калорий. С тех пор как мы прошли таможню, я ничего не чувствую, а ты? Ни опьянения, ни насыщения — ничего.

Город был почти не украшен к Рождеству, даже в центре. Парижане растягивали скромные гирлянды и вывешивали еловые ветки перед своими бистро и магазинчиками, но пока нам не встретился ни один Санта-Клаус за исключением надувного в аэропорту, который раскачивал руками, как будто делал зарядку. Немного больше праздник ощущался в мраморном холле «Гранд-отеля», в который нас привезли: он был украшен рождественскими венками и елями.

— Господи Иисусе, — пробормотал Марино, оглядывая колонны и огромные люстры. — Как по-твоему, сколько стоит номер в этом заведении?

Музыкальная трель телефонных звонков не умолкала, очередь у стойки портье наводила грусть. Повсюду стояли чемоданы и сумки, и я с растущим унынием поняла, что регистрировалась только что прибывшая группа туристов.

— Знаешь что, док? — произнес Марино. — Здесь я вряд ли смогу позволить себе даже кружку пива.

— Если вообще доберешься до бара, — ответила я. — Похоже, мы пробудем здесь всю ночь.

Как только я это сказала, кто-то дотронулся до моей руки, и я увидела подошедшего к нам улыбающегося человека в темном костюме.

— Мадам Скарпетта, мсье Марино? — Он жестом позвал нас за собой. — Простите, но я только что вас заметил. Меня зовут Иван. Вы уже зарегистрированы. Прошу вас, я покажу ваши комнаты.

Я не могла определить его акцент, но он определенно не был французом. Он провел нас через холл к зеркальным лифтам, отделанным медью, и нажал кнопку третьего этажа.

— Откуда вы? — спросила я.

— Ниоткуда конкретно, но живу в Париже много лет.

Мы прошли за ним по длинному коридору к соседним, но не смежным комнатам. Меня немного обеспокоило то, что там уже находился багаж.

— Если что-нибудь потребуется, вызывайте лично меня, — сказал Иван. — Лучше, если вы будете есть в кафе, для вас приготовлен столик. Но, разумеется, еду можно заказать и в номер.

Он быстро повернулся и вышел, прежде чем я успела дать чаевые. Мы с Марино стояли в дверях своих комнат, оглядывая обстановку.

— Это меня нервирует, — заметил он. — Не люблю эти дурацкие игры в секретных агентов. Откуда мы знаем, кто он? Спорю, он даже не работает в этом отеле.

— Марино, давай не будем обсуждать наши дела в коридоре, — тихо проговорила я, почувствовав, что, если немедленно не избавлюсь от него, могу сойти с ума.

— Когда ты захочешь поесть?

— Я зайду к тебе в номер, — пообещала я.

— Давай, а то я сильно проголодался.

— Почему бы тебе не сходить в кафе, Марино? — предложила я, молясь, чтобы он согласился. — А я перекушу позже.

— Нет, по-моему, нам нужно держаться вместе, док.

Я вошла в комнату, закрыла дверь и с изумлением обнаружила, что чемодан распакован, вещи аккуратно разложены по ящикам. Брюки, рубашки и костюм висели в шкафу, туалетные принадлежности сложены в ряд на полочке в ванной. И тут же зазвонил мой телефон. У меня не было ни малейшего сомнения насчет личности звонившего.

— В чем дело? — спросила я.

— Они залезли в мои вещи и все разложили! — проревел Марино, как включенное на полную мощность радио. — Все, с меня довольно. Мне не нравится, когда копаются в моих чемоданах. Какого дьявола они себе позволяют? Это французский обычай или что? Въезжаешь в роскошный отель, а там обшаривают твой багаж.

— Нет, это не французский обычай, — сказала я.

— Тогда обычай Интерпола, — парировал он.

— Позвоню тебе позже.

На столе стояла корзина с фруктами и бутылка вина. Я порезала апельсин и налила фужер мерло. Отодвинула тяжелые занавески и стала наблюдать, как люди в вечерних платьях садятся в дорогие автомобили. Роскошные скульптуры на старом здании Оперы на другой стороне улицы гордо выставляли напоказ свое золотое великолепие, на крышах темной щетиной топорщились колпаки дымоходов. Я почувствовала тревогу, одиночество и обиду за навязчивое внимание.

Я долго лежала в ванне, думая, не стоит ли предоставить Марино самому себе на остаток вечера, но возобладали правила приличия. До этого он никогда не был в Европе, тем более в Париже, а если совсем честно, я боялась оставить его одного. Набрала его номер и спросила, не хочет ли он заказать легкий ужин. Марино выбрал пиццу, несмотря на предупреждение, что в Париже ее не готовят, и обшарил мой мини-бар в поисках пива. Я заказала устриц на половинке раковин и ничего больше и притушила свет, поскольку достаточно устала за этот день.

— Вот я о чем думал, — сказал он после того, как принесли ужин. — Мне не хочется поднимать этот вопрос, док, но у меня возникает чертовски странное чувство. — Он откусил кусок пиццы. — Я хочу сказать… Мне интересно, может быть, ты ощущаешь то же самое.