Черная метка - [52]

— Не помню, чтобы встречал такой оттенок красного, — задумчиво произнес Уандер.

Мы потратили целый час на одежду, в том числе ботинки и пояс, но больше ничего не нашли.

— Определенно это две разные субстанции, — сказал Уандер, когда я включила свет. — Две самостоятельно флюоресцирующие разные субстанции. Никаких пятен краски за исключением порошка, который я наносил на мусорную корзину.

Я подняла трубку телефона и вызвала морг. Ответил Филдинг.

— Мне нужно все, что было в карманах нашего неопознанного тела. Все его вещи сушатся на подносе.

— Там иностранные монеты, щипцы для сигар и зажигалка.

— Да.

Мы снова выключили свет, просканировали внешнюю сторону одежды и нашли несколько странных светлых волосков.

— Они с его головы? — спросил Уандер, когда я в холодном голубом свете пинцетом собрала волоски и положила их в конверт.

— У него на голове темные жесткие волосы, — ответила я. — Это не его.

— Похоже на кошачью шерсть. Какая-то длинношерстная порода, представителей которой я больше не разрешаю держать дома. Ангорская? Гималайская?

— Слишком редкие. Сейчас таких держат очень немногие.

— Моя жена обожает кошек, — продолжал говорить Уандер. — Одну она назвала Жемчужинкой. Проклятая тварь спала на моей одежде, а когда я собирался ее надевать, на ней всегда было полно шерсти.

— Уверены, что это кошачья шерсть?

— Слишком тонкая для собачьей, вам не кажется?

— Если только она не со скайтерьера. Длинная, прямая, шелковистая.

— Бледная палевая?

— Или рыжеватая. Может быть, подшерсток?

— Не знаю.

— Возможно, этот парень был заводчиком или общался с заводчиком, — предположил Уандер.

— А разве нет длинношерстных кроликов?

— Тук-тук, — послышался голос Филдинга за дверью. Он вошел с подносом в руках, и мы опять включили свет.

— Есть ангорские кролики, — вспомнила я, — из шерсти которых вяжут свитера.

— Вы выглядите так, словно опять начали заниматься собой, — обратился Уандер к Филдингу.

— Хотите сказать, что раньше я так не выглядел?

Уандер озадаченно посмотрел на Филдинга, будто не знал, что тот фанатик бодибилдинга.

— В одном кармане мы нашли остаточные следы, — пояснила я своему заместителю. — В том же кармане, в котором лежали деньги.

Филдинг снял с подноса полотенце.

— Мне знакомы фунты и немецкие марки, — проговорил он, — но не эти медные монеты.

— По-моему, это бельгийские франки, — сказала я.

— Но не имею представления, чьи вот эти бумажные деньги.

Банкноты были выложены рядком для просушки.

— Похоже, на них изображен какой-то храм и… что еще?

— Что такое дирхем? Арабские деньги?

— Скажу Розе, чтобы проверила.

— Зачем возить с собой четыре разные валюты? — спросил Филдинг.

— Если за короткое время нужно побывать во многих странах, — осмелилась предположить я. — Это все, что мне приходит в голову… Нужно как можно скорее отдать остаточные следы на анализ.

Мы надели защитные очки, и Уандер выключил свет. То же тусклое красновато-розовое свечение и сияющий оранжевый цвет на нескольких банкнотах. Мы просканировали все банкноты с обеих сторон и увидели встречающиеся то там, то здесь крапинки и пятна, а потом — едва заметные волнистые выступы смазанного отпечатка пальца на банкноте в сто дирхемов.

— Нам везет, — заметил Филдинг.

— Здорово! — возликовал Уандер. — Я сейчас же этим займусь. Попрошу одного из моих приятелей из Секретной службы пропустить их через все базы данных, чтобы сравнить с сорока пятью миллионами отпечатков.

Ничто не радовало Уандера больше, чем возможность сплести лассо из улик, которое можно забросить через киберпространство и заарканить преступника.

— Национальную базу данных ФБР уже запустили? — спросил Филдинг.

— У Секретной службы есть все образцы, которые имелись в ФБР, но, как обычно, бюро заново изобретает колесо. Тратит огромные деньги на создание собственной базы данных и использует разных поставщиков оборудования, чтобы они в конце концов оказались несовместимыми. Давайте работать, мне еще нужно подготовиться к ужину.

Он сфокусировал «люма-лайт» на разложившейся темной плоти, прикрепленной булавками к разделочной доске, и на ней немедленно засветились ярко-желтым два пятнышка. Они были немногим больше шляпки гвоздя, располагались симметрично и не смывались.

— Я уверена, это татуировка.

— Да, — согласился Уандер. — Не знаю, чем еще это может быть. Ничто другое не подходит.

В холодном голубом свете кожная ткань со спины мертвеца имела мрачный грязноватый оттенок.

— Видите, какая она темная на этом участке? — Уандер обвел пальцем область размером с мою ладонь.

— Интересно, что это? — сказал Филдинг.

— Не понимаю, почему она такая темная, — задумчиво произнес Уандер.

— Может быть, черный или коричневый цвет чернил, — предположила я.

— Ладно, дадим поразмышлять над этим Филу, — проговорил Уандер. — Сколько сейчас времени? Знаете, очень жаль, что Эдит пригласила на сегодня гостей. Мне нужно идти. Доктор Скарпетта, оставляю вас за главного. Черт, черт, черт. Ненавижу, когда Эдит собирается что-то отмечать.

— Да бросьте, — улыбнулся Филдинг. — Мы же знаем, что на вечеринках вы своего не упустите.

— Я больше помногу не пью. Пьянею.

— Пьют, чтобы пьянеть, Нейлс, — напомнила я.