Черная метка - [104]

— Жертва — тот парень в контейнере. Томас. — Телли помолчал. — Эти волосы растут на всем теле Оборотня? Значит, он их не сбривает.

— Нелегко постоянно брить волосы, покрывающие все тело. Вероятнее всего, он бреет лишь видимые участки тела.

— Эффективного лечебного средства нет? Лекарств или еще чего-нибудь в этом роде?

— С некоторым успехом применяется лазер. Но он может не знать об этом. Или, что более вероятно, его семья не позволяла ему показываться в клинике, особенно после того, как он начал убивать.

— Почему вы думаете, что он поменялся одеждой с мужчиной в контейнере? С Томасом.

— Если собираешься бежать из страны на корабле под видом моряка, — предположила я, — едва ли станешь одеваться в дорогую одежду, при условии верности версии, что Оборотень носил обноски Томаса. Он мог также испытывать злость или презрение к брату, желание оставить за собой последнее слово. Мы можем строить предположения весь день, но вряд ли докопаемся до истины.

— Я могу что-нибудь сделать для вас? — спросил он.

— Дать ответ на один вопрос: почему вы не сказали, что доктор Стван — это та жертва Оборотня, которой удалось спастись? Вы и генеральный секретарь сидели, рассказывая эту историю, и все это время знали, что говорите о ней.

Телли промолчал.

— Боялись, что это меня испугает? — продолжила я. — Оборотень видел ее на месте преступления и попытался убить, поэтому если он видел меня, то тоже попытается убить?

— Некоторые опасались, что вы не согласитесь на встречу с ней, если будете знать все.

— Значит, эти некоторые знают меня недостаточно хорошо, — заметила я. — Кстати, если бы я предполагала нечто подобное, наверняка пошла бы на встречу. Вы что, думаете, будто после одной-двух встреч с Люси знаете меня и можете предсказать мои поступки? Вы ошибаетесь.

— Кей, на этом настояла доктор Стван. Она сама хотела рассказать вам все — по вполне понятным причинам. Она никому не раскрыла всех подробностей, даже своему другу детективу. Он мог обрисовать ситуацию лишь в общих чертах.

— Почему?

— Опять же из-за людей, покрывающих убийцу. Если бы они каким-то образом узнали, как много ей известно и что она смогла его рассмотреть, они бы покончили с ней. Она боится именно этого. Или что-нибудь сделали с мужем и детьми. Считает, вы не выдадите ее, рассказав лишнее людям, от которых зависит. Мадам Стван сказала, она примет решение, когда познакомится с вами, и судя по тому, что она многое вам поведала, вы произвели на нее хорошее впечатление.

— Значит, она могла мне не довериться?

— Я на вас рассчитывал.

— Понятно. Итак, моя миссия выполнена.

— Почему вы сердитесь на меня?

— Потому что вы слишком самонадеянны.

— Вовсе нет, — ответил он. — Я просто хочу остановить этого Оборотня-маньяка до того, как он убьет или изувечит еще кого-нибудь. Мне интересно узнать, что им движет.

— Страх и замкнутость, — сказала я. — Страдание и ярость, так как его безвинно наказывали. Он страдает от одиночества. Ведь он достаточно умен, чтобы полностью сознавать свое безвыходное положение.

— Больше всего он должен ненавидеть свою мать, — предположил Телли. — Возможно даже, он во всем обвиняет ее.

В лучах солнечного света его волосы блестели как отполированное черное дерево, а в глазах мерцали золотистые крапинки. Я угадала его чувства, прежде чем он сумел скрыть их в глубине души. Я встала и выглянула в окно, потому что не хотела смотреть на него.

— Он, должно быть, ненавидит женщин, — заметил Телли. — Женщин, которых никогда у него не было. Женщин, которые вопили от ужаса при виде его тела.

— Больше всего он должен ненавидеть себя, — произнесла я.

— На его месте я бы так и делал.

— Эту поездку оплатили вы, Джей?

Он встал и прислонился к окну.

— Вы, а не крупная корпорация, которая охотится за картелем «снабженцев». — Я посмотрела на него. — Вы свели меня с доктором Стван. Это вы все устроили, организовали и оплатили. — С каждым словом я убеждалась в этом все больше. — Вы смогли это сделать, так как очень богаты. Потому что ваша семья очень богата. Вот почему вы пошли работать в правоохранительные органы, не так ли? Чтобы сбежать от богатства. А между тем ведете себя как состоятельный человек; во всяком случае, выглядите как богач.

На мгновение он почувствовал себя в ловушке.

— Вам не нравится, если вопросы задаете не вы, не так ли? — продолжала я.

— Это правда, что я не хотел походить на отца. Принстон, элитарные клубы, жена из состоятельной семьи, дети — все очень прилично и пристойно.

Мы стояли бок о бок, глядя на улицу, как будто там происходило что-то интересное.

— Не думаю, что вы выбросили из сердца отца, — сказала я. — Мне кажется, вы просто обманывали себя, поступая ему наперекор. А получить значок полицейского, иметь право на ношение оружия и проколоть ухо определенно означает, что вы действуете из чувства противоречия, если закончили Гарвард и имеете миллионное состояние.

— Зачем вы все это говорите мне?

Он повернулся, чтобы взглянуть мне в глаза, и мы оказались так близко, что я ощутила запах его одеколона и почувствовала дыхание.

— Так как не хочу проснуться завтра утром и осознать, что я часть придуманного вами сценария, разыгранного из чувства противоречия. Я нарушила закон и все свои присяги, поскольку вы оказались испорченным богатым мальчишкой, который из вредности приглашает меня тоже действовать наперекор, хотя это может повредить моей карьере. Или тому, что от нее осталось. И не исключено, что я в конце концов окажусь в какой-нибудь чертовой французской тюрьме.