Черная месса - [124]

– Кое-что привлекло мое внимание, и этот факт не в вашу пользу, – сказал Вольф Флемми сразу же, как только они втроем устроились в его кабинете. – Нужно, чтобы вы как следует об этом подумали.

– Отлично, – как всегда, непринужденно ответил Флемми. – Проще простого.

Судья Вольф попросил Фишмана выйти из кабинета. Затем объяснил Флемми, что для него предпочтительнее, чтобы Фишман присутствовал при этой беседе, но он не знает, какой информацией о своем прошлом Флемми поделился с адвокатом. «Из соображений предосторожности, – сказал судья, – лучше мы для начала побеседуем наедине».

– Я просто хочу, чтобы вы это знали, – произнес Вольф.

Судья пересказал Флемми содержание ходатайства Кардинале – что тот хочет раскрыть личности некоторых осведомителей ФБР в попытке поставить под сомнение законность обвинения, выдвинутого Фрэнку Салемме и остальным. Вольф объяснил Флемми, что в качестве доказательств по данному процессу получил документы, свидетельствующие, что Балджер – и Флемми – действительно являлись осведомителями ФБР. Вольф также заметил, что склонен вынести решение в пользу Кардинале и позволить раскрыть имена осведомителей. Одним словом, судья намеревался потребовать, чтобы ФБР публично призналось в своем сотрудничестве с Балджером и Флемми.

– Как вы относитесь к тому, что мы собираемся сделать? – спросил Вольф, закончив объяснения. – Не испытываете ли страха или чего-нибудь в этом роде?

– Нет. Я не боюсь за свою безопасность, – ответил Флемми. – И совершенно об этом не беспокоюсь.

Но в душе у него наверняка все кипело. Флемми был ошарашен подобным поворотом событий. С самого своего ареста в 1995 году он помалкивал насчет секретных отношений с ФБР. Флемми считал свой арест ошибкой или, может быть, в некотором роде необходимостью, прикрытием его связи с ФБР, но в любом случае спектаклем, который быстро закончится при помощи Балджера и их общих друзей из ФБР. «Я твердо верил, что Джеймс Балджер свяжется с людьми, которые сумеют нам помочь, потому что мы столько лет помогали ФБР», – скажет позднее Флемми. Он спокойно ждал, помня, что много лет назад, в 1960-х, Полу Рико и ФБР потребовалось почти четыре года, чтобы снять с него обвинения в убийстве и взрыве бомбы и вымостить ему дорожку для возвращения из Канады домой.

Кроме того, Флемми понимал, что Вышак спорит с Кардинале о том, можно ли раскрывать личности осведомителей, вовсе не из любви к нему. Истинная причина заключалась в другом. Вышак пытался добиться безупречности и однозначности дела, стремился помешать Кардинале исключать из обвинения любые доказательства. А теперь, говорит судья, тот факт, что он являлся осведомителем ФБР, вот-вот выплывет наружу после долгой истории отношений его, Балджера и ФБР. Флемми чувствовал, что его предали. И не он один. Прихвостень Балджера, Кевин Уикс, служил курьером между Флемми и Коннолли, регулярно навещая Флемми в тюрьме. «Джон Коннолли передал мне через Кевина Уикса, что очень расстроен положением, в котором оказались мы с Джимом Балджером», – сказал Флемми.

– А как насчет Кена Фишмана? – спросил Вольф. – Известно ли вашему адвокату что-нибудь обо всем этом?

– Я расскажу ему прямо сейчас, – ответил Флемми. – Мне не трудно.

– Значит, я могу пригласить его сюда и закрыть вопрос?

– Конечно.

Флемми, заметно оживившись, сделал Вольфу комплимент, дружески хлопнув его по спине: «Ваша честь, вы почти добрались до сути дела. Я в этом не сомневаюсь. Прямо в точку. Еще чуть-чуть, и вся история будет перед вами, как на ладони».

Вернулся Фишман, и судья вкратце сообщил ему о прошлом Флемми, объяснив, что получил документы, подтверждающие, что Флемми являлся информантом ФБР «много, много лет». Вскоре вернулся и Пол Коффи из министерства юстиции, сказав: «Если суд позволит, мне бы хотелось с ним поговорить».

Коффи повернулся к Флемми и Фишману. «Мне бы хотелось иметь возможность уединиться где-нибудь с вами и рассказать, что, как мне кажется, необходимо сделать».

– Превосходно, – с сарказмом отозвался Фишман. Адвокат изо всех сил старался сохранить лицо. Разоблачение походило на оглушительный удар, и хотя Фишман достаточно долго был в своей профессии, чтобы не показать, насколько потрясен, голова у него шла кругом. «После двадцати двух лет работы адвокатом защиты по уголовным делам у вас развивается интуитивная реакция, некая характерная неприязнь к человеку, выбравшему для себя службу осведомителя», – сказал он.

Кроме того адвокат точно знал, к чему ведет Коффи – воспользовавшись внезапным шоком, быстро, «по горячим следам» уговорить Флемми войти в программу защиты свидетелей и давать показания против остальных уже со стороны обвинения.

Коффи сразу ринулся вперед и сделал свой бросок. Флемми коротко отрезал: нет. «Если я для вас такой ценный кадр, то что я здесь делаю?» Фишман пытался подавить собственные, сбивающие с толку чувства. Он хотел как можно быстрее уединиться со своим клиентом. Ему требовалось решить, что делать, и вскоре он уже мысленно составлял план, который превратит «отрицательную» информацию в положительную. Поскольку ФБР, может заявить Фишман, «санкционировало» преступления, совершенные Балджером и Флемми, в обмен на информацию о преступном мире, гангстеры не могут предстать перед судом за преступления, на совершение которых у них имелось разрешение.