Черная кровь - [40]

С отстранённым удивлением Таши заметил, что Тейко, лучший бегун рода, начал отставать. Лицо заливал пот, он, как выхваченная из воды рыба, хватал ртом воздух. Плохо дело. Спёкся Тейко. Так бывает, когда очень сильно чего-то испугаешься. Порой от испуга крылья на пятках вырастают, а порой ноги отнимаются и кажется – больше ни одного шага шагнуть не сможешь. Слаба оказалась душа в Тейко, и Таши с сожалением вспомнил о прерванном поединке; не появись чужинцы, быть бы Тейко битым – когда силы равны, побеждает тот, у кого характер твёрже.

Курлыкая, мчались диатримы.

Выбиваясь из сил, бежали Таши и Тейко; видя, что соперник всё больше и больше замедляет ход, Таши на бегу протянул ему руку; лицо Тейко исказилось, он, наверное, последним усилием воли протянутую руку оттолкнул и, словно вспомнив, кто он таков, рванул вперёд так, что мигом оказался впереди Таши на добрый десяток шагов.

– Правее держи! – крикнул вслед Таши. – На узкую тропу! Кустами уходить надо!

Это Тейко понимал и сам. Большеногой птице неловко бегать по зарослям терновника, и спасение там найти нетрудно. Жаль, что у посёлка вновь начинается открытое место: поля, пастбища. Там вновь придётся бегать со смертью наперегонки. И не идти туда нельзя, людей надо предупредить, даже если потом заклюют тебя возле самых родных ворот.

К зарослям успели в последнюю секунду. Пожадничавшая птица, желая достать Таши, с разгону проломила в кустах изрядную просеку, но, запутавшись, свалилась на землю, уронив в колючки хозяина. Остальные диатриты сбавили ход, загарцевали на месте, выискивая удобные пути. На это ушла, может быть, минута, никто ж не прячет троп у самого-то селения. Вот за эту минуту несостоявшимся поединщикам надо было успеть если не самим спастись, то спасти других.

Крик Ромара был слышен во всём селении. И ещё не успели угаснуть отзвуки, как наспех похватавшие оружие охотники ринулись к воротам. Впереди бежал Бойша – и как только успел вождь?

А Ромар уже кричал что было мочи остолбеневшим пастухам, обихаживавшим невдалеке большую отару:

– Бросай, всё бросай, дураки! Беги! Диатриты!

Карлики верхом на чудовищных птицах-диатримах. Узкая тропа давно кончилась, и, рассыпаясь веером вслед за бегущими Таши и Тейко, мчалось не меньше двух дюжин кровожадных птиц. Диатримы на бегу злобно и хищно орали, мирное курлыканье превратилось в кровожадный клич.

Расстояние между преследователями и Таши с Тейко быстро сокращалось.

Первым, как и положено вождю, опомнился Бойша.

– Которые с луками – вперёд! Стреляй! Ворота – закрыть!

– Там же люди остались!.. – выкрикнул кто-то, но Бойша только зло сверкнул глазами:

– В щель проскочат. Не могу я из-за двоих всем родом рисковать!

И всё-таки Таши и Тейко не успели бы, окажись путь от Сухого ручья до селения чуть длиннее или – или не заметь диатриты добычу.

Наконец опомнившиеся пастухи в ужасе бежали прочь, суматошно размахивая руками; овец они бросили на произвол судьбы. Но диатрим сейчас не слишком занимали жалкие двуногие. Перед ними оказалась куда более вкусная еда.

Передовой отряд диатритов резко взял в сторону, направляясь к отаре. В толпе воинов кто-то громко охнул.

Задыхающиеся, чуть живые Таши и Тейко с разгону ворвались в оставленную щель под не полностью задвинутыми плахами. Ворвались – и рухнули наземь, полуживые.

Перед глазами Таши плавала алая пелена, словно по затылку хлестнула длань Дзара. Не чуя ног, он повалился прямо в пыль, не слыша голосов, не чувствуя теребящих его рук; рядом растянулся Тейко, – рядом, словно кровный брат, точно и не было меж ними никогда никакой вражды.

А карлики тем временем, разразившись тонкими торжествующими воплями, – ишь, обрадовались, гады! – завернули птиц к стаду. Собственно говоря, их и заворачивать было не нужно – диатримы сами рвались вперёд, точно молодые туры на случку. За спиной Бойши загалдели и загомонили.

– Перебьют же!.. Чего стоим?.. Перебьют!

– Тихо вы! – гаркнул вождь, видя отчаянное выражение на лице Ромара. – Никому за ворота ни ногой! Видите сами – сожрут вас там и не подавятся.

– Здесь ничего уже не сделать, – подал голос и безрукий колдун. – Стадо уже пропало. Радуйтесь, что люди живы остались!..

– Стойте!.. – отчаянный крик прервал Ромара. Старая Крага, размахивая рукой, ковыляла к воротам. – Стойте! Там люди остались! Мои в рощу пошли, и Таркиных трое, за калиной для пирогов!..

– Тьфу ты, нелёгкая! – Всегдашнее спокойствие изменило Бойше. – Вам когда ещё говорилось, чтобы без охраны бабы за ворота не совались?

– Там Чалох с ними, только что он один-то сможет?

– Что же я, Дзара заставлю день погасить? Теперь уже ничего не поделаешь. И не войте вы, окаянные, не хороните людей прежде времени; может, ещё выберутся. Вы лучше по домам пройдите, взгляните, кто ещё из родичей за стенами остался.

Тем временем к воротам добрался и шаман Матхи. Он не произнес ни слова, просто воины сами расступились перед ним – спиной его шаги почувствовали, что ли? Шаман вышел вперёд, туда, где стояли Ромар и Бойша, поворотил лицо в сторону врагов, будто вглядывался. Хотя, это всякий знает, чтобы врага различить, глаз не надо.