Черная кровь ноября - [15]

— Какой мужик? — Кристина даже жевать перестала. — Он просто работает в организации, они собирают таких как я.

— Ага, ага, и за каждой «такой» бегают на холод и уламывают. Кристин, открой глазки уже! И заодно зацени мужика! Ты видела, какое у него тело под этим костюмом? Он небось не вылезает из качалки.

— Какое тело?.. — Кристина совсем растерялась. — Варь, ну честное слово, не все на свете вертится вокруг секса.

— Ой, все! — Варя откинулась на пластиковом стуле и взяла свой молочный коктейль. В пиццерии было пустовато — по будням тут тусовались только школьники, но уже был вечер, все разъехались по домам. Только в углу сидела небольшая компания парней из спортивной школы, судя по одинаковым сумкам. — Если тебе даже Фрейд не авторитет, то подумай о своем будущем. Даже я, Крис, не отказалась бы от нормального папика. С деньгами и связями, хотя у моих родителей все это есть. А тебе бы как на пользу пошло…

— Варь, ну ты же знаешь, что это не для меня… — Кристина с сожалением отложила очередной кусок пиццы. — Все, не лезет.

— Попросим упаковать с собой, — Варя жестом позвала официанта. — Ты скажи еще, что собираешься хранить девственность до брака.

— Давай не будем…

— Конечно, не будем. Замуж ты собираешься после института. Это, если повезет, через пять лет. Еще пять лет без секса! — Варя сделала большие глаза. — Ужас.

— Мне нормально. Кроме того, библиотечный колледж после одиннадцатого — всего два года. Моя мама замуж как раз в двадцать вышла.

Варя вздохнула. Она замуж собиралась не раньше тридцати, и не планировала отказываться от отношений до этого момента. Кристина выбрала противоположную тактику. Кто из них в итоге будет более счастлив? Не поддается прогнозам.

— Если тебе Алексей не нужен, отдай его мне? — Варе показалось, что она изящно сменила тему. Кристине — нет.

— Не думаю, что у него есть на меня какие-то планы, серьезно, — покачала Кристина головой. — Делай, что хочешь. Все на свете парни лучше, чем Вик.

Лицо Вари на секунду омрачилось такой страшной тоской, что Кристина бы изменила свое мнение, если бы это увидела. Но в тот момент Варю заслонила официантка, которая принесла коробки, куда им упаковали остатки пиццы.

— Ты домой? — спросила Варя. Хотелось еще поболтать, но уже минут пятнадцать она ловила на себе взгляд одного из спортсменов в углу.

— Нет, я… — Кристина смутилась. — Хочу в церковь зайти. Мама приболела, свечку поставлю.

Варя закатила глаза:

— Вот угораздило меня подружиться со святошей. Ладно, тогда ты каяться, я грешить. Увидимся в школе, — и плюхнулась обратно на диванчик, обхватывая губами соломинку в молочном коктейле.

Когда Кристина выходила, один из спортсменов уже направлялся к их столику.

После визита в церковь стало только хуже.

Кристина простояла там полчаса, глядя на теплый мерцающий огонек своей свечки и стараясь не замечать дешевый сайдинг, которым была обшита эта «церковь шаговой доступности». Иконы, намалеванные явными учениками, слишком жестоко контрастировали с воспоминаниями о фресках из Айя-Софии. Висели они на стенах густо, так что почти бились рамами, и церковь больше напоминала деревенский музей местных талантов.

В довершение всего в углу висел огнетушитель, и, казалось, только и ждал, чтобы Кристина отняла руку от свечи, чтобы напасть и потушить.

Ощущение бога не приходило.

То чувство, что закружило ее голову в Стамбуле, тот золотой свет, зов истинного дома, настоящая любовь и смысл — здесь даже вспоминалось с трудом. Будто и не было ничего. В сердце не открывалась дверца для чего-то настоящего. Глухо, будто между миром и раем бетонная стена. Будто рая вовсе нет.

Может быть, виноваты эти убогие стены, запах краски, темнота и пластиковые стулья? Может быть, Кристина из тех снобов, что согласны верить только в сияющего золотым шитьем Господа, а истинного и скромного не заметят? Ей бы не хотелось такой быть.

К волнению за маму добавилось чувство вины. И еще немного страха — вдруг она больше не испытает это волшебное чувство?

Даже дверь в квартиру Кристина открывала со страхом — не накажет ли ее Бог за отсутствие веры, не увидит ли она снова как безвольно валится мама на пол, только на этот раз она не придет в себя?

Но мама была в порядке. Она возилась на кухне под шкворчание сковороды и махнула вошедшей Кристине с улыбкой. Под глазами у нее залегли чуть более тяжелые темные тени, чем обычно, но она улыбалась, и на всю квартиру пахло чем-то вкусным.

Даже после пиццы Кристине захотелось есть. Она поскорее сняла ботинки и босиком побежала обниматься.

И только в этот момент заметила гостя.

— Это Ванечка, — извиняющимся тоном сказала мама, указывая на высоченного плотного парня, который пытался уместиться на крошечной табуретке за кухонным столом. — Сын моей коллеги. Ему нужно сделать перевод, а ты ведь у нас хорошо знаешь английский?

Голос у мамы был заискивающий, но хитрый. И Кристина поняла, что проблема будет не только в переводе.

15. Ирн

— Здесь нельзя курить.

Ирн побывал в Европе: старые замки еще носили следы воспоминаний о фейри, кое-где он даже находил комнатки для брауни, на старых мозаиках и лепнине порой чудился золотой отсвет в глазах рыцарей и прекрасных дам. Правнуки тех дубов, что сбежали желудем или веточкой из священных рощ, захватывали целые леса, не пуская слабосильные ясени и вязы. В языках и книгах следы были еще ярче; в одежде и украшениях он встретил немало знакомых мотивов. Даже давящая чуждая магия и технологии, выворачивающие наизнанку саму суть мира, не могли забрать у людей тягу к живой природе фейри.