Черная книга - [67]

За перегородками закашлялись.

— У меня тут где-то завалялось несколько ароматизированных свечек. Можешь взять, если хочешь, — сказал Ребус.

Двери секций уже закрывались. Слушатели разбредались по делам.

— А ты у нас большой подарок, да? — взвился Флауэр. — Думаешь, ты — парень что надо?

— Да уж лучше некоторых.

— Но хуже других.

Ребус взял список задержанных за вчерашний день и принялся читать:

— Если ты закончил…

Флауэр улыбнулся:

— Ребус, я думал, такие, как ты, якшаются с динозаврами.

— Да, но только потому, что, когда ты их попросил, они тебе отказали.

Когда Алистер Флауэр оставил поле боя, счет был 2: 0 не в его пользу. Но Ребус знал, что у них еще будет дополнительное время. А потом еще раз дополнительное.

Он снова просмотрел список задержанных, чтобы убедиться, что правильно прочел фамилию, потом вздохнул и отправился к камерам. Возле двери камеры под номером один стояла группка констеблей, которые по очереди заглядывали в глазок.

— Это тот тип с татуировками, — объяснил один из них Ребусу.

— Расписной?

Констебль кивнул. Расписной был в татуировках с головы до ног, свободного места на нем не осталось ни дюйма.

— Его привезли для допроса.

Ребус кивнул. Каждый раз, когда Расписного привозили в отделение, он раздевался догола.

— Хорошее имечко, правда, сэр?

— Что — Расписной? Для него, думаю, оно лучше, чем мое.

— А тут что?

— Еще один идиот, — сказал Ребус, открывая камеру номер два.

Он закрыл за собой дверь. На койке сидел небритый парень с виноватыми глазами.

— Ну и что с тобой случилось?

Энди Стил посмотрел на него, потом отвернулся. В этот его приезд Эдинбург был с ним неласков. Он провел пятерней по растрепанным волосам.

— Вы съездили к тете Ине? — спросил он.

Ребус кивнул:

— Но твоих родителей не видел.

— Ну, хотя бы это мне удалось, да? Найти вас и сообщить о ней.

— И чем ты занимался после этого?

Энди Стил поскреб голову, и на брюки посыпались чешуйки кожи.

— Ну, немного осматривал достопримечательности.

— Теперь за это не арестовывают.

Стил вздохнул и перестал скрести голову:

— Все зависит от достопримечательности. Я поведал одному типу в пабе, что я — частный детектив. И он сказал, что у него есть для меня дело.

— Вот как? — Внимание Ребуса на мгновение привлекла стена камеры, исчерканная игроками в крестики-нолики.

— Его жена изменяла ему. Он сказал мне, где, как ему кажется, я смогу ее найти, и описал, как она выглядит. Дал мне десятку. А потом обещал еще, когда я приду к нему с докладом.

— Продолжай.

Энди Стил задрал голову к потолку камеры. Он понимал, что выставляет себя в нелучшем виде, но думать об этом все равно уже было поздно.

— Это была квартира на цокольном этаже. Я вел наблюдение весь вечер. Женщину видел — она была там, но мужчины не было. Тогда я обошел дом сзади, чтобы разглядеть получше. Кто-то, наверное, увидел меня и позвонил в полицию.

— И ты рассказал им все это?

Стил кивнул:

— Они даже возили меня в бар. Его там, конечно, не было, и никто его не знал. Мне даже имя его неизвестно.

— Но его описание женщины было точным?

— Да.

— Может, бывшая жена или какая-то бывшая пассия. Он хотел ее напугать, и это стоило десяти фунтов.

— Теперь вот женщина выдвигает против меня обвинения. Не очень хорошее начало для карьеры, как вы думаете, инспектор?

— Как сказать, — проговорил Ребус. — Твоя карьера частного детектива, может, и не удалась, но ты можешь специализироваться на заглядывании в чужие окна — тут твоя звезда явно восходит. — Видя несчастное выражение на лице Стила, Ребус подмигнул. — Ладно, не переживай. Посмотрю, что для тебя можно сделать.

Прежде чем он успел что-то сделать, ему позвонила Шивон Кларк с Горги-роуд и рассказала о своем разговоре с Рори Кинтаулом:

— Я спросила, не знает ли он что-нибудь о склонности своего двоюродного брата к азартным играм. Он ничего толком не ответил, но у меня создалось впечатление, что у них теплые родственные отношения. В гостиной на стенах полно фотографий: тетушки и дядюшки, братья и сестры, племянники, двоюродная родня, бабушки…

— Я понял. Про разбитое окно сказали?

— Да. Так взволновался, что пришлось ему вцепиться в подлокотники, иначе он выпрыгнул бы из кресла. Но из него слова не вытянешь. Он сказал: «Наверное, это сделал какой-то пьяница».

— Тот же пьяница, что пырнул его ножом?

— Я это не совсем так сформулировала. И он тоже. Не знаю, имеет ли это отношение к делу, но он сказал, что водил фургон для своего брата — возил мясо.

— Что, полное время там работал?

— Да. Но год назад бросил.

— Я не знал, что у Боуна есть фургон. Это наш следующий объект.

— Что, сэр?

— Фургон. Сначала разбить витрину. А если это не поможет — поджечь фургон.

— Вы хотите сказать, что это месть его крыши?

— Может, и крыши, но, скорее, он проиграл много денег. Что скажешь?

— Ну, я высказала такое предположение Кинтаулу.

— И?..

— Он рассмеялся.

— Для него это, считай, целая взволнованная речь.

— Согласна. Он человек неэмоциональный.

— Значит, это не проигранные деньги. Придется еще подумать.

— Пока мы разговаривали, появился его сын.

— Освежи-ка мою память.

— Семнадцать лет, безработный, зовут Джейсон. Когда Кинтаул сказал ему, что я сержант уголовной полиции, сынок что-то заволновался.