Черная икона - [8]

* * *

Это случилось на исходе октября — когда желто-красные листья опадали в лесу и из-за густых лесов налетали студеные ветры, несущие первое дыхание зимы. И сквозь шорох падающих листьев, завывание ветра, шум осеннего дождя меж небольших городков, сел и хуторов шел слух, что в скором времени сюда прибудет сам Провыднык, дабы вдохнуть надежду в упавших духом бойцов.

Но были и иные уши, до которых доходил этот слух, были и иные уста отдававшие приказы — десятки и сотни карателей готовились нанести сокрушительный удар по непримиримому и упорному врагу.

В то страшное утро ничто не предвещало беду. Поднявшись с кровати, Галина привычно помолилась, после чего принялась хлопотать на кухне. Дмитро, с тех пор как прекратились рейды через границу, подался в пограничники, выходя вместе с другими хлопцами патрулировать границу — немцы, на отдельных участках привлекали украинских националистов для пограничной службы. Дмитро должен вернуться со смены утром и супруга готовила ему поесть, зная, что муж вернется голодный и уставший.

Уже шкворчала на сковороде аппетитная яичница с салом, когда на улице вдруг послышался какой-то шум и громкие крики. А потом раздались звуки от которых у Галины тревожно екнуло и застучало сердце: сначала прогремел взрыв — один, второй, третий, после чего последовала ожесточенная пальба одновременно из винтовки и пулемета. Внизу живота тревожно заныло — она явственно почувствовала, как в ней встревожено зашевелился, забился плод, словно испуг матери передался и ему.

— Спокийно, спокийно сынку, — бормотала девушка, снимая со стены двустволку Дмитра.

Пальба к тому времени уже раздавалась совсем рядом — будто прямо под окном. На крыльце послышался громкий топот и дверь резко распахнулась. В последний миг сдержала Галина палец на курке — перед ней стоял Дмитро. Через лицо его тянулся свежий шрам, фуражку он где-то потерял и рыжие волосы покрывал толстый слой пыли.

— Уходить надо, Галю, — будто выплюнул он слова, — москали в Белзе!

— Как? — Галина невольно положила руки на живот, словно прикрывая вновь забеспокоившегося ребенка, — откуда?

— Оттуда, — зло сказал Дмитро, — целый полк границу перешел, не меньше. Польскую форму одели, но я по речи их быстро признал. Уходить надо, пока не поздно.

Одной рукой придерживая живот, а второй держа берданку, Галина вместе с мужем сбежала по ступенькам. Рядом за домами уже слышалась пальба и разрывы гранат. Дмитро торопливо объяснил, что им надо идти в городскую ратушу — сейчас все бойцы собирались там, рассчитывая продержаться до подхода немцев… Но не успели Дмитро с Галиной пробежать по улице и ста шагов, как из-за угла вдруг вывалилось восемь солдат в польских конфедератках. Дмитро вскинул винтовку, выстрелил — один из врагов со стоном осел у кирпичной стены, но тут же несколько пуль пробило шинель повстанца. Не выпуская из рук винтовки, он медленно завалился на землю.

— Нет, — прошептала Галина, с ужасом глядя, как жизнь стремительно покидает невидящие глаза, — нет, не уходи.

Берданка выпала у нее из рук, когда она широко распахнутыми глазами смотрела на мертвого мужа. О красноармейцах она вспомнила, когда они подошли совсем рядом.

— Что, кончилась бандеровка? — послышался рядом с ней злой голос, — хахаля жалко? Сука, а он наших сколько порешил?

Сильный удар сбил ее с ног, ее принялись бить ногами, с мерзкой руганью. Галина молча извивалась на земле, в слепом материнском инстинкте пытаясь прикрыть отяжелевшее чрево. То, что девушка была беременной красноармейцы заметили быстро, но избиения не остановило — напротив несколько следующих ударов пришлись прицельно в живот.

— Хрен тебе, а не твой ублюдок — прорычал один из солдат — здоровенный бугай, с широкими, изрытым оспинами лицом, — чтобы новых живорезов нарожала?

— Пусть лучше от большевика понесет, — раздался глумливый смех, — покажи ей, Егор!

— Сейчас, — красноармеец осклабился, показав гнилые зубы, — щас все будет, — повторил он, расстегивая пряжку ремня. Галина не успела опомниться как сверху на нее навалилось пахнущее порохом и потом мужское тело.

— Только быстрее, товарищ сержант, — послышался сзади голос, — всем охота.

— Не торопи, — рявкнул Егор, наваливаясь сверху на Галину. Из распахнутого щербатого рта пахнуло кислой отрыжкой и девушка непроизвольно мотнула головой.

— Ты харю-то не вороти, — заржал насильник, — курва кулацкая, думала, поможет немчура твоя? Хрен тебе в глотку, а не Украина!

Девушка плакала от боли и стыда, когда Егор, раздвинув ей ноги и, подтянув к себе, грубо вошел в нее. У него давно не было женщины, поэтому он и впрямь не задержался, с протяжным рыком разрядившись внутрь девушки.

— А ты ничего бабенка, — он ущипнул Галину за сосок, — ладная. Ну, кто следующий?

Он встал, застегиваясь и пропуская следующего насильника. Но его лица Галина уже не успела разглядеть — сверху раздался выстрел и голова насильника раскололась, разбрызгивая мозги по стене. Послышалась беспорядочная пальба и крики, вслед за ними — злобный вой и рычание. Нечто черное, гибкое метнулось с крыши, врываясь меж перепуганных солдат. Галина успела рассмотреть косматую черную шерсть, горящие злобой желтые глаза и острые клыки огромной твари. Она все время менялась, походя то на огромную кошку, то на черную собаку или волка, но порой лапы ее становились почти неотличимыми от человеческих рук, а сквозь оскаленную морду проступали искаженные черты человеческого лица. Пули, казалось, не причиняли твари никакого вреда — впрочем, возможно, потому, что красноармейцы мазали со страху. Через считанные минуты на земле валялись изуродованные куски плоти, в которых не сразу можно было признать части человеческих тел. А черное чудовище подходило к Галине, распахнутыми от ужаса смотревшей, как жуткая тварь неуловимо быстро меняет свой облик.