Черная черта - [8]

Через некоторое время толчки стали еще сильнее, приглушенные стоны стали сильнее, и член Аскольда готов был уже взорваться.

И они оба вместе кончили. На руку Аскольда лился нектар Ешу, а с попы его сперма Аскольда.

Обессиленный пророк остался на нем с поникшей головой с терновым венком.

Спустя время с темницы вышел Аскольд. Он пересек улицу, и под оливковым деревом он заметил тень молодого парня.

– Здравствуй Аскольд, – тень заговорила.

– А, Беназ!…Все нормально, скажи своему дяде Иуде, что жрецы могут спать спокойно. Всех не догонят.

…

Теодор торопился в атомное кафе, там сидели величайшие физики современности.

За ядерным столом стояли сахарные колбы, мясные шнуры, хлебные провода, сырные молекулы.

За оптическим круглым столом сидели великие умы, классики науки:

Эйнштейн, Нильс Бор, Макс Планк, Энрико Ферми, Людвиг Больцман,

Исаак Ньютон, Лев Ландау, Эрвин Шредингер, Резерфорд.

Теодор присел к столу, оказавшись сбоку от Ньютона, который держал в руках спектральную вилку, пытался насадить на нее хроматическую рыбу.

На столе стояла телеобъективная дичь в апельсине, рядом производная утиная грудь с соусом. Электромагнитный бульон из дичи с электродвижущимися грибами и магнитными яйцами. Чуть дальше посредине стола геоцентрический салат из языка с холастической клубникой.

Отварной лосось с гравитационным икорным соусом. Пропорциональные телячьи рулеты с эквивалентным изюмом. А во взаимоисключающем графине булькало красное вино.

– Давайте выпьем, друзья! – гаркнул Нильс Бор, подняв свой асферический бокал с поляризационным вином.

– Давай! – поддержал его Резерфорд.

Все подняли свои фиолетовые бокалы, выпили, закусили, проглотили.

Теодор с минуту наблюдал за физиками, потом не выдержав, тихо обратился к Ньютону:

– Исаак, скажите, в чем смысл жизни?

Ньютон перекосился, поглядел на него фотоэмульсионными глазами.

– А на хрена вам это нужно, сэр? – спросив, Ньютон откинул назад свою диафрагменную голову.

– Просто, господин Ньютон, просто…- поробел Теодор.

– Знаете сэр, в чем смысл жизни? Его почему то никто не видит.

Смысл в том, чтобы не умереть. Да, да! Не умереть! Жизнь дана тому, кто точно и четко следует законам космологии, а по ее закону человек бессмертен. Поняли?

– Господин Ньютон, раз уж вы мне это объяснили, тогда позвольте попросить у вас об одном одолжении.

– Извольте, сэр.

– Отсосите у меня, господин Ньютон, прошу вас, отсосите.

– Прямо здесь?

– Ну да, – после этих слов Теодор нажал на кнопку в своем боку, и по залу пошли световые волны, после чего Теодор достал из брюк огромный член с искривленной поверхностью.

– Но он не поместиться у меня во рту, сэр, – удивился Ньютон, постучав монохроматическими зрачками. – Нет, нет, вы это…сэр…предложите это Эйнштейну, он это любит.

– Да?

– Голову кладу, – параллактически перекрестился.

Теодор подошел к Эйнштейну, выставляя свой огромный член размером в 40 см, радиусом в 14 см.

Резерфорд искоса из под однообъективных очков глядел на его член.

Ландау также заметил голого Теодора, и громко крикнул:

– Ну ты надрался, парень! Охо – хо – хо! – заржал он своим светосиловым басом.

Эйнштейн о чем громко и долго говорил, размахивал сферическими руками.

– Мистер Эйнштейн, пошли в другую комнату, у меня к вам деликатное дело, – попросил его Теодор, нагнувшись к его уху.

Эйнштейн сначала поглядел на его член, перевел глаза на него, и сказав 'а это интересно', встал и последовал за Теодором в соседнюю комнату.

Комната была полутемная, со своим фокальным столом, который был сервирован изысканно.

На столе стояли тарелки, в них тосты с печеночным паштетом и грушами, фритированные яйца с соусом, корзиночки со спаржей.

Изысканный мусс из осетрины, суфле из сыра, свиная шейка в желе, турецкий рисовый суп, жаркое из телятины с перцем, бараньи медальоны с томатами в сыре, в бокалах плескалась русская водка 'Как дам!'.

Теодор подошел к Эйнштейну все ближе и ближе со своим возбужденным громадным пенисом. Эйнштейн попятился назад, и уткнулся анусом в ростбиф с йоркширским пудингом.

Теодор возбудился окончательно, Эйнштейн также возбуждался, встал на четвереньки, приготовился. Теодор подошел сзади и всунул свой пенис ему в попу.

Эйнштейн уткнулся лицом в апельсиновый крем, руками расталкивая бокалы и тарелки. Ему было больно, потому что у Теодора член был с металлической обшивкой без смазки, и он вошел в него с трудом.

Эйнштейн чувствовал, как громадный железный член ходит у него внутри. Теодор нажал на батарейку, увеличил напор жидкости,

Эйнштейну стало очень больно, и он совсем ослаб, рухнул на пол.

Через минуту он закричал:

– Я понял, я все понял! Я опровергаю все!

Он напряг свой анус, Теодор медленно вытащил обратно свой член, из попы Эйнштейна вышла мощная струя воды и дерьма. Он лежал на полу в луже воды и поноса.

Теодор подошел к столу, отведал ложкой лимонный крем, выпил водки, обернулся к Эйнштейну, и ударил огромным членом ему по голове словно дубинкой. Он бил его с минуту, пока тот не потерял сознание.

Когда Эйнштейн пришел в себя, то заметил, что привязан и поставлен раком перед креслом, и у его ануса курирует фаллос Теодора.

Теодор до упора ввел свой член ему в задницу, теперь его пенис был поменьше, он его уменьшил нажатием кнопки.