Черная быль Ладоги - [5]
Мы идем от пирса по лесной заснеженной дороге через весь остров. Минуем бетонные финские блиндажи, укрытые сугробами окопы и ходы сообщения. Вскоре слева открывается темный изгиб берега бухты. У дороги желтеет табличка: «Вход воспрещен!». Значит, прибыли. Полусгнивший, иссеченный временем остов "мошки" находим быстро.
Удивительно ясная память Кукушкина снова выручает. Он сразу находит главный ориентир — высокую березу, порядком, искалеченную взрывами. ««МО» поставили у того берега бухты, — рассказывает ветеран. — Заряд установили на палубе. Я видел этот взрыв. Корпус сразу осел в воде. Но совсем не утонул — деревянный. Потом его, видать, ветром притащило сюда к пирсу».
Испытателей они высаживали на этот небольшой пирс, сложенный из крупных камней. (Его остатки и теперь торчат из-под снега.) Люди тащили «оболочку» и приборы по крутому берегу к площадке, освобожденной от леса. Катер отходил в устье залива за каменную гряду. Гремел взрыв. Облако пыли и дыма долго тянуло над островом, оседая смертью, на деревьях, скалах, озерной глади.
Потом сюжет раскручивался в обратном порядке. Катер подходил. Оглушенные взрывом собаки на поводках, кролики в клетках, аппараты, люди в противогазах все погружалось на палубу. Молча, без разговоров плыли к о. Малому — высаживали там «лохматую» публику, потом шли к причалу . Здесь на берегу кипела своя сухопутная жизнь. Стучал дизель электростанции. Дымили баня и кухня. Покуривали солдаты из стройбата. Никто на близкие взрывы. Об опасности не думали.
Пожар случился ноябрьской ночью пятьдесят третьего. После вечернего отбоя, незадолго до полуночи вспыхнула пристройка, где был дизель-генератор. Огонь сразу перекинулся на свежее рубленную, двухэтажную казарму. Люди выпрыгивали из окон в одном белье. Успели вынести несколько ребят, потерявших сознание в дыму. Сильные ожоги получил подполковник Спиридонов из интендантской службы. Погиб командир строителей майор Рыжков. Потом, раскапывая пепелище, с трудом опознали еще одного погибшего — офицера испытателей, бывшего комиссара эсминца «Подвижный».
В ту огненную ночь экипаж ГПБ-383 подняли по тревоге. С трудом разместили на судне более чем два десятка обожженных огнем людей, многие были в критическом состоянии. Доставили всех на Большую землю. Автобусы ждали на причале базы. Отвезли в госпиталь. Всех спасли.
Трагедия на прервала программу работ на полигоне. Надо заметить, что эта программа уже тогда, возможно, включала не только испытание зарядов, но обучение командного состава навыкам ведения боевых действий в условиях радиоактивного загрязнения местности. В мире нарастало ядерное противостояние великих держав. Армия спешила освоить «атомное поле боя». Ладожские острова стали одним из полигонов. В причинах пожара разобрались быстро. Но новую казарму строить не стали. Будто сама судьба требовала внести корректировку в испытания и обезопасить природу и людей, живущих по ладожским берегам.
Мертвая зона
Между островами и ( и ) небольшой, но глубоководный пролив. На берегу лежат стальные тросы. Здесь еще в финское время действовала паромная переправа. Можно сказать, важная коммуникация в системе обороны островов.
При испытании особых зарядов переправу не стали восстанавливать. Незачем. Разрыв между островами был даже необходим. Он разделял не просто Малый и . Разделял «научное исследование» и «боевое применение», то и другое с пугающим грифом «Совершенно секретно!» и зловещим клеймом «Смертельно опасно!».
Остров этой «особой» науки Малый — сегодня, пожалуй, опаснее других. По его берегам — сплошь знаки запрета. Колючей проволокой выгорожено несколько участков «заражённой» природы. В десятке метров от уреза воды, совсем рядом с «Китом» — самый опасный участок. Здесь располагался в те годы склад — хранилище радиоактивных материалов. Судя по показаниям наших приборов, на этом складе не всегда соблюдались особые предосторожности при обращении с радиоактивной «начинкой» нового оружия. Радиоактивные вещества впитались в почву. И сегодня радиометры фиксируют «рекордные» уровни: до одного миллирентгена в час — проникающее излучение над поверхностью земли, а плотность поверхностного загрязнения достигает 27 тысяч бета-частиц в минуту с квадратного сантиметра. В пробах почвы, которые здесь брали раньше военные специалисты, обнаружены в основном изотопы стронция-90, цезия-137.Это — нынешние уровни загрязнения. А что здесь было почти сорок лет назад? Зная периоды полураспада этих элементов (около тридцати лет), можно считать, что количество радиоактивных материалов было в два-три раза больше.
А природа — великолепна! Идешь среди заснеженных сосен и елок, раздвигаешь их пушистые лапы — глазам открываются новые и новые картинки царства. В нем мир, покой, красота, заставляющие забыть все тревоги и беды нашего неспокойного века. Забыть и то безрадостное дело, что привело нас сюда. Но утыкаешься вдруг на опушке в забор из колючей проволоки и словно опускаешься с небес на грешную землю, порядком, загаженную богом войны.
