Черная быль Ладоги - [7]
СПИРТ, или по-флотски «шило», был для участников этих испытаний едва ли не лучшим стимулирующим, вдохновляющим, организующим средством. «Богатые» на выдумку испытатели здесь умудрились сделать поистине дьявольский выверт идеи великого почина: ускоренный отбор проб воды вместе этих опасных опытов объявили социалистическим соревнованием. Итоги подводили по вечерам, главный приз «шило» плескали в кружки победителей. Понятно, что для парней-матросов, живущих серой и опасной жизнью, выпивка была праздником.
Взрыв «оболочки» произвели и на глубине примерно в одной миле от берега . Плот из бревен к месту испытания подвел ГПБ-383, где рулевым был Кукушкин. Над отверстием, прорезанным в середине плота, установили лебедку с тросом. Заряд опустили в глубину. Когда катер отошел на безопасное расстояние, раздался взрыв. Вода под плотом вспучилась, полетели бревна. Эти мгновения фиксировал фотопулемет и скоростная кинокамера. На месте взяли пробы воды, произвели измерения уровня радиации.
Последние заряды
В 1955 г. работу с радиоактивными веществами на Ладоге начали свертывать. Менялась политическая обстановка в стране. После известных событий шли преобразования и в особом «» ведомстве. Они коснулись и ладожского полигона. Осенью 1954 года были списаны несколько трофейных, бывших немецких катеров СК. Использовались ли они для испытаний особых зарядов — сведений нет.
Для многих участников испытаний нового оружия на Ладоге служба на полигоне закончилась весьма скоро. Как правило, люди выдерживали один-два сезона. Этот срок не зависел от звания, выслуги лет, возраста. Одни уходили, другие приходили на их места. Ушедшие попадали в госпиталь. Лечились. Потом исчезли из армии и флота навсегда. Гадать, что и почему не стоит. Ежегодная медицинская комиссия выявляла в организме участников испытаний «отклонения» в функционировании тех или иных органов, чаше всего опорно-двигательного аппарата, желудка, легких. У некоторых начиналось белокровие.
После двух сезонов работы на полигоне в мае 1955 года попал в госпиталь А.А.Кукушкин, рулевой сигнальщик особого дивизиона. У него были поражены органы дыхания и пищеварения, болели суставы. Долго медики не могли поставить диагноз. Верхушки легких были словно обожжены, кровоточили.
Моторист из особого дивизиона в годы службы на флоте был активным спортсменом, капитаном хоккейной команды части. Через год после демобилизации он с трудом передвигался на костылях.
Из всех экипажей судов дивизиона особого назначения наибольшей «радиационной нагрузке», по свидетельству ветеранов, подверглись моряки двух уже упомянутых ГПБ, водолазного катера ВРД (здесь служил ), штабного катера КП н торпедного катера ТК-501. Экипажи состояли, как известно, в основном из матросов срочной службы, средний возраст 20 лет. Печальным представляется тот факт, что спустя 36 лет некоторых из них уже нет в живых, хотя нельзя однозначно связывать эти болезни и преждевременный уход из жизни со службой на ладожском полигоне, ответ может дать углубленное медицинское обследование ветеранов.
Значительно меньше пострадали те, кто непосредственно не присутствовал при взрывах. Наибольшие дозы, выходит, получали люди, вдыхавшие пыль, взметенную взрывами, употреблявшие воду из озера в районе испытаний. Известно, что, несмотря на предостережения, рядовой состав частенько пополнял небогатый рацион питания грибами и ягодами с полигона. Воздействие активных изотопов на организм было, как бы растянуто повремени, носило эпизодический характер. Потому люди не испытывали страха, даже бравировали таким бесстрашием.
Вспоминают лишь один эпизод кратковременного и сильного облучения человека. Водитель по фамилии доставлял свинцовые контейнеры с «ампулами» на базу в бухту на автомобиле ГАЗ-67. В дороге попал в небольшую аварию. Не заметил, что один из контейнеров опрокинулся, жидкость пролилась из ампулы. Только при перегрузке на судно разлив активной жидкости обнаружился. Переполох был страшный. Дозиметристы обследовали машину. Степень загрязнения была так велика, что машину сразу отогнали в сторону от дороги, выставили охрану на приличном удалении. Дней через несколько ее сожгли, это место огородили. (Заметим, мера весьма спорная, но как теперь ее оценивать?) Водителя отправили в госпиталь. Больше о нем ничего неизвестно.
Момент истины
Пока наш военный катер «топает» по ледяной шуге от островов к базе, в кают-компании составляем акт совместного обследования мест испытаний радиологического оружия. Момент истины отливается в скупые строки документа. Ветераны, специалисты Министерства обороны, представители науки и контролирующего ленинградского ведомства подписывают акт. И цифры, факты, уже приведенные в моем рассказе, превращаются в аргумент для любого возможного спора о последствиях тех злосчастных испытаний.
Обстановка на островах в целом не внушает серьезных опасений. Погода, к счастью, справилась. Локальные участки «загрязнений», о которых говорилось, будут ликвидированы в ближайшее время. Специальной правительственной комиссии, которая уже работает, представлено несколько вариантов такой ликвидации. Говорить о них подробно нет смысла, выбор — за специалистами.
