Через сердце - [163]

— Ну и устрою же я им нагоняй! Лентяи! Лодыри! — кричал Черепанов. — Ну, что вы скажете: опять я не прав?

Слегка прихрамывая, он шагал по полю.

«И опять же не прав», — сказал про себя Сергей Ильич, давая время остынуть расходившемуся Черепанову.

VI

По густой травянистой меже они вышли к кладбищу.

Тропка вела на пригорок, весь утыканный почернелыми крестами с неясными резами старых надписей.

Над крестами клонились плакучие березы. Сырой крепкий ветер бурно волновал их длинные лохмы.

На верхней площадке под густолиственным шатром лежало стадо овец, и ветер доносил оттуда кислый запах мокрой шерсти.

Сергей Ильич обошел сторонкой овечье стадо и оказался на краю высокого обрыва. Он чуть не вскрикнул с неожиданности: перед ним опять открылась пасмурная ширь водохранилища.

Море! По старому черемуховому оврагу оно дотянулось и до этой затерянной в лесах деревеньки. Оно еще не уходилось в новых берегах, подмывая высокие края оврага. Несколько старых берез, ослабев в корнях, бессильно прилегли к воде. Остроносые кулички со свистом бегали по их стволам.

Внизу под косогором накатывали мутные волны. В песчаной осыпи кручи торчали трухлявые доски обнажившихся гробов. И на отмели там и сям белели человечьи кости.

Сергей Ильич скинул шапку, подставляя ветру разгоряченный лоб. Здесь дышалось особенно легко. Холодные запахи большой воды распирали грудь, напористо набиваясь в ноздри. Хорошо!

В этот момент сзади подошел Черепанов. Завидев овец, он резко хлопнул в ладоши. Вспугнутое стадо шумно покатилось с пригорка. Подбрасывая круглые задки, овцы прыгали через могилы, оскальзываясь копытцами на вросших в землю плитах.

— У-лю-лю! Ой! Ой! — весело кричал им вслед Черепанов, взмахивая набухшими полами балахона.

— Ну вот! — сказал он. — Посидим на обогретом месте. Я хоть портянки переверну. Кури, Ильич! — мирно добавил он, протягивая кисет и переходя на приятельский тон.

Сергей Ильич перенял подброшенный кисет и сел напротив, на теплые сухие корневища. И тут же решил, пользуясь благодушным настроением спутника, завести откровенный разговор. Все равно рано или поздно, а объяснение должно произойти. Так не лучше ли тут, без ненужных свидетелей?..

Он начал издали:

— Хорошо здесь! И море — я обрадовался ему, как доброму знакомому. Приятно, черт побери: где бы ты ни оказался, а эпоха наша всюду дотягивается до тебя рукой. Вот она — шумит тут под берегом! Слышите?..

Оба прислушались к ровному дыханию воды сквозь рассеянный шум листвы под налетами ветра. Сергей Ильич вслушивался с наслаждением, слегка прижмурив глаза и втянув голову в плечи. Черепанов приглядывался к нему недоумевающим взглядом.

— Можно мне поговорить с вами попросту, по-товарищески? — неожиданно спросил Сергей Ильич.

Черепанов быстро вскинул удивленные глаза и тут же притушил их.

— Ну-к что ж…

Он угнездил ногу меж узловатых корней и, надувая щеки, стал стягивать сапог.

— Прежде всего нам надо договориться, как вести предстоящее собрание. Вот вы посулились учинить тут кому-то нагоняй! Я думаю, не нужно этого делать, Степан Ефимович. Это не наша манера.

— Чья же?

— Сказать откровенно: манера барско-чиновничья. Хоть вы и говорите: «Я мужик». Не обижайтесь на правду. Кому другому, а нам с вами положено помнить, что был когда-то мужик и не стало мужика. А есть колхозник. Социалист! Понимаете? И нам, партийным людям, надо не принижать, а возвышать и всячески возвеличивать в нем это новое достоинство. Вам это понятно?

Черепанов молчал. Стащив разбухший сапог, он медленно и сосредоточенно развертывал портянку. Брови его были напряженно сдвинуты. Он не поднимал насупленных глаз.

«В самом деле, — думал Сергей Ильич, — что это за дешевые приемчики: там развозился с «дочками», изображая этакого «колхозного папашу», а тут собирается налететь грозой… Позволительно спросить: а сам где был до этого? Приезжал? Объяснил? Помог?.. Это самое простое дело — сидеть в учреждении и «спускать» инструкции!..»

Сергей Ильич вспомнил понурую фигуру «чихаловского агента», и прихлынувшее возмущение подняло его голос.

— Вот я был на собрании и видел вашу «драчку». Разве так разговаривают с людьми? Вы загнали в угол этого человека. Это не партийный язык! Партия учит терпеливо и чутко выслушивать критику. Партия наша действует призывами, советом, убеждением, делом. Слышите, какое хорошее слово: призывами!.. А не угрозами, не командой! Вы партийной теорией интересуетесь? Почитываете хоть что-нибудь, а? Или рассчитываете, что вас «практика» вывезет?..

Тут Сергей Ильич вспомнил невзначай подслушанную фразу: «Ножкой вам кланяется». Ах, эта ножка, ножка! Она с тех пор занозой сидела в ухе и наводила на плохие догадки. Пусть даже все это невинно, — кто их разберет, этих «простяков-свояков»! — но как можно в одно время осуждать «резьбу» и принимать такие подарки?.. Сергей Ильич вздохнул и осторожно добавил:

— Партия нас учит, что практика без теории ничего не стоит. Эдак недолго скатиться в мещанское болото…

— Все? — подождав, спросил Черепанов.

— Да, все. Надеюсь, что выводы вы сделаете сами.

Пыхтя от натуги, Черепанов подтянул ногу и стал закатывать штанину. Под сгибом колена у него, на сильной жилистой икре, обнажился темной западиной шрам, заткнутый ватой. Черепанов развел губчатые края шрама и коротко присвистнул. На вате алела свежая кровь.