Через сердце - [11]

Шрифт
Интервал


Перед самым обедом, когда вдали показалась генеральская коляска, начштаба, застегнув наглухо шинель, высокий и прямой, как шкаф, вышел на крыльцо. Из-за спины его любопытно выглядывали девичьи глаза Мариши.

Оба они зашагали по пустынной липовой аллее к воротам имения и застыли в ожидании меж высоких каменных столбов с зелеными, жабоподобными львами наверху.

Коляска, однако, лихо прокатила мимо ворот; в ней Мариша успел разглядеть важно развалившегося санитара Левку Берковича, комитетчика, ехавшего из командировки. Рядом с Левкой сидела тоненькая, укутанная до глаз женщина с баульчиком на коленях. Она любопытно склонила голову, бросив на Маришу темный пронзительный взгляд из-под напущенного на глаза платка.

Начштаба круто повернул в штаб. За ним, едва дыша от подступающего смеха, невпопад шагал Мариша.

Поднявшись на крыльцо, начштаба искоса глянул на прыгающие щеки Мариши и, выкатив глаза, зарычал:

— Вольноопределяющийся Мариев! Ничего смешного нет! Немедленно расследовать! И донести мне рапортом сегодня же!

— Слушаю! — моментально вытянулся свечкой Мариша — сразу щелк, дзинь! — с детства памятны эти грозно двинувшиеся уши и побелевший нос.

Начштаба с треском захлопнул дверь перед племянником.

Приунывший Мариша поник над телефонным ящиком:

— Слушьте, центральная, в чем дело?

Центральная штаба, фыркая в трубку, объясняла дело ошибкой: на передаточной записали вместо «санитара» — «сенатор».

— Это черт знает что! — звонко прокричал Мариша в затихшем доме. — Выясните мне фамилию дежурного телефониста.

Трубка удивленно задышала и отмолчалась.

VI

В прежние времена в этом розовом, веселом домике с зелеными ставенками жил управляющий имением, немец.

От сытого, добротного житья осталась в домике только обширная, закованная в переплет железных рам, изразцовая плита и над ней уходящий под потолок высокий купол подвесного, на цепях, колпака. Да в простенке уцелела с тех времен порыжелая олеография с поселянкой, наливающей молоко веселым охотникам.

Но лучшее в немецком наследстве был ведерный медный чайник, чудесным образом устоявший на своем месте после многих хозяев, сменявшихся в домике. Зарос теперь этот чайник копотью с зелено-красными наплывами окиси на круглых боках — днем и ночью стоял он в центре плиты, пуская в темную высь купола клубочки пара.

Солдаты усаживались вокруг просторной плиты, как за стол. Один жарил на сковородке густо чадившую картошку с салом, другой пробовал пальцем бурчавшую в консервной банке «собачью радость». Большинство же примащивалось к пузану чайнику. Привыкли все к его глухому бормотанию, прихлебывая за разговором пахучий черный навар.

Здесь узнавались все новости, здесь неведомо возникали и тянулись бескрайние солдатские споры, решавшие судьбу фронта.

В просторной комитетской кухне с утра до ночи толкался разный военный народ.

Из полков наезжали вестовые с пакетами — значилось на них: «Весьма секретно»; приезжали какие-то делегаты и уполномоченные, завертывали просто на перепутье, как в заезжий трактир, — знали все, что на плите хлюпает радушно немецкий чайник, наливай — не спрашивай.

И на коновязи перед розовым домиком месиво грязи всегда было притрушено свежим сеном, круглый день переминались здесь под косым дождем лохматые лошаденки.

Штаб стоял на глазу у комитета. Маленький розовый домик как бы с усмешечкой уставился сквозь чащу сада в темные окна усадьбы. И большой помещичий дом замкнулся от этого и хмуро и будто бы завистливо выглядывал из-за деревьев парка на суетливое движение вокруг низенького крылечка.

Сбегали с сарайчика провода за зеленую ставенку — из полков, из резерва, с базы — больше, чем в штаб. Розовый домик все гуще опутывался проводами. И весь день надрывалась центральная штаба на трудном новом слове:

— Это президи-ум? Пре-зи-ди-ум?

Этот «президиум» решал теперь все дела дивизии. В дальней комнатушке, где воздух прокис от застоявшегося табачного дыма и вонючей подушки шапирографа, непрерывно заседали.

У окна сидел, свесив над столом многодумную голову, председатель Семенов, здоровенный кругляш из артиллеристов. Он часто по-деревенски выглядывал за окно, и в медленном повороте тугой шеи видна была упрямая, твердая сила. На скуластом его лице угрозно висела фельдфебельская рогатка усов. На крутом лбу торчали рогатые шишки.

— Пиши, — диктовал Семенов, выкинув из-под усов облако дыма, — пиши теперь про сено.

Гладенько причесанный писарек покорно приникал к бумаге.

— Пиши: «Лошади у нас падают, сердце болит, как ночью выйдешь на двор: по деревне гром идет — стенки грызут. Штаб украинской дивизии приставил тут к стогам своих часовых и нам тронуть не дает, то мы постановили сымать украинских часовых насильно, и просим постановление утвердить…»

Новое облако вознеслось к потолку.

— Пиши: «А дорога совсем спортилась, обоз не идет, вся выпечка лежит на базе, в окопах выдают остатки сухарей, дальше не знаю, что будем делать».

Председатель уныло поник головой над столом, накрытым газетной бумагой.

Писарек перевел скучающие глаза за окно. Улица текла грязью, густой и глубокой, — после утренних заморозков ветер снова нагнал дождя.


Еще от автора Александр Никанорович Зуев
Тлен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.