Через семь лет - [21]

– Да что я маленький, сам не понимаю? – обиделся было Чибисов.

Даша взяла его за руку:

– Не сердись, то, что вам, парням, понятно – нам не понятно, а что для нас нож в сердце, для вас – смех. Разные мы.

Валька улыбнулся не в силах сердиться:

– И где таких умных делают?

– В Новосиньково, – она улыбнулась.

Он обнял ее за плечи, прижал к себе. Но Даша мягко, но решительно высвободилась, погладила его руку:

– И за это не сердись, мне сейчас так хорошо, не порти ничего.

Вместо ответа он осторожно сжал ее пальчики. По дороге к общежитию Даша вдруг остановилась:

– Валь, ты не обидишься? Можно я теперь одна вперед пойду, а ты потом, чтоб нас вместе не видели.

– Да пусть видят, что такого, твои все знают, да и мои догадываются. Что нам и погулять вместе нельзя? Светка вон с Равилем и Ленка с Тимохой гуляют, и никто на это внимание не обращает.

Но она умоляюще посмотрела на него:

– Мы тоже будем, может, уже завтра. А сегодня, сделай, как я хочу, мне, правда, очень хорошо сейчас, пусть этот день так и закончится.

– Ладно, будь по-твоему, только и мне хорошо сейчас. Дай мне до завтра с этим настроением дожить и не обижайся.

– Что я должна дать? – она подозрительно сдвинула брови.

Валька, вместо ответа, прислонил ее спиной к дереву, возле которого они остановились, отвел с лица пряди волос и… поцеловал. Не чмокнул по-дружески в щечку или в лоб, а поцеловал по-настоящему, в губы, как мужчина целует любимую женщину. Она не ответила на поцелуй, но приняла его. Он оторвался от ее губ и почти со страхом уставился в ее глаза – не обиделась ли? Но Даша, не отводя взгляда потеплевших вдруг глаз, облизала губы и улыбнулась:

– Вот храбрец! Целует и боится.

– Да с тобой как на раскаленной сковородке – только и успевай поворачиваться, а то жареным запахнет, – перевел дух Чибисов.

– Думаешь, мне легко – меня так первый раз целуют… Это было сладко… Я пойду теперь, а за вчера – еще раз спасибо.

– Дашуня, ладно тебе, хватит переживать, а то теперь я напьюсь и устроюсь на той же лавочке, а ты меня спасать будешь. Вот и рассчитаемся.

– Болтун! Считай до ста, я пошла. И она заспешила домой.

Конечно, Валька шутил, предлагая Даше возможность рассчитаться. Но, то ли ТАМ его не поняли, то ли посчитали, что такими вещами не шутят, то ли действительно решили снять с Даши чувство вины.

Прошло больше недели. Даша стала выходить погулять с Чибисовым. Правда эта застенчивая хитрюга устроила так, что гуляли они большей частью не вдвоем – она звала всех девчонок, включая Алевтину, а значит, автоматически шли Кашира, Тимоха и Равиль, да и остальные мальчишки, если не уставали за день так, что сил оставалось только на преферанс. Выходили на берег канала, на их любимую полянку. Сидели, смотрели на воду, рассказывали друг другу всякие истории, приветственно махали руками проходившим мимо круизным судам и снова брели неспешно по лесу, подбирая ягоды и угощая девочек.

Потом, когда возвращались, парочки, конечно, задерживались, разбредаясь в разные стороны, но это было ненадолго. Да и этим кратким минутам вдвоем Валька был безумно рад. Они болтали обо всем и ни о чем. И, против ожидания, Даша не молчала, хотя больше говорил, конечно, он сам. Она слушала внимательно, часто что-то уточняла, что-то просила объяснить, что-то добавляла к его рассказу. Его всегда поражало, насколько точно она ухватывала самую суть, как была способна всего несколькими словами, по-своему, конечно, на плохом русском, но доступно и понятно сделать вывод из услышанного. Иногда ее вывод не совпадал с тем, что имел в виду Валька, и они спорили, но не ссорились, а после расходились спать. А утром он вдруг с удивлением понимал, что права была она. Что это была не «женская» логика, а неточность его объяснений.

Так вот тихо и счастливо была прожита неделя. Затем пару дней шел дождь, и были чай и преферанс. А затем Тимоха договорился ставить бетонный забор вокруг автоцентра в Яхроме. На эту работу он забрал Вальку, как крупного специалиста «по ровности и вертикальности». Закончив все в несколько дней, они заработали очень приличные деньги, поскольку договорились на десять процентов от стоимости «освоенного» материала, другими словами, от стоимости установленных бетонных плит, стаканов и залитого бетона. На радостях решили отметить. Купили три бутылки водки, колбасу и свежий хлеб. На рынке взяли кусок сала, зеленый лук, редиску и помидоры. И со всем этим добром часам к восьми заявились в общагу. Девчонки покрутили носами и, заявив, что слишком поздно, что хоть и пятница, а им все равно завтра рано вставать, отправились к себе. А ребята, пожелав им спокойной ночи, раскинули карты и налили по первой.

Тут следует заметить, что Валентин Чибисов много не пил: не лезло в него. За вечер выпивал пять-шесть рюмок водки под закуску и оставался трезвым. А вот ближайшие приятели его, Тимоха, Кашира, Сметаныч и Аркаша, остановиться не могли и напивались до полной потери сознательности, если, конечно, не были ограничены в количестве спиртного. Тут у Вальки начинались мучения: как единственный трезвый, он пытался не выпустить из дома пьяную компанию, которая рвалась на подвиги, или, напротив, затолкать всех домой, с минимальными потерями и до того момента, как ими начнет интересоваться милиция. Он переживал за всех и за все, а они спьяну нет, и наутро со смехом вспоминали только «подвиги», а то, что находились на волосок от серьезных неприятностей, из их сознания улетучивалось вместе с винными парами.