Черепашья луна - [64]

— Если мы разобьемся, ты должен кое-что знать, — говорит Люси.

Она сидит ссутулившись, зажав в руке стаканчик с имбирным элем. В ногах у них на полу лежит Лоретта, которая зевает всякий раз, когда самолет проваливается в воздушную яму.

— Ты о чем это? — спрашивает Джулиан. — Хочешь сказать, что это не нормальный полет?

Они сидят рядом, вокруг них только воздух, им и так хорошо слышен даже шепот, но Люси склонилась к нему еще ближе. Весь полет она умирала от страха. Она даже не могла закрыть глаза, потому что сразу видела Кейта, чья жизнь зависит сейчас от милости убийцы. Теперь, когда самолет наконец стал снижаться, она поворачивается к Джулиану. Вид у него спокойный, только костяшки пальцев побелели — так сильно он вцепился в подлокотники кресла.

— Это не имеет никакого значения, но я хочу, чтобы ты знал: я в жизни бы не стала спать с Рэнди, ни за что.

Джулиан невольно смеется.

— Знаю.

— Откуда ты можешь знать?

Как раз в эту секунду самолет клонится на крыло, и разве так уж важно, что ответит Джулиан да и ответит ли он.

— Потому что ты спала со мной, — говорит Джулиан.

— Китти Басс сказала, чтобы я держалась от тебя подальше, — говорит Люси.

— Надо было ее послушать, — говорит Джулиан.

Внизу появляются огни Хартфорд-Бич, похожие на звезды, рассыпанные в пыли.

— А я вот не послушала, — говорит Люси.

Джулиан Кэш ей верит, хотя он не самоуверенный. Моторы ревут, слышно плохо.

— С Кейтом ничего не случится, — говорит Люси.

— Конечно, — соглашается Джулиан.

— Я точно знаю, — говорит Люси. На этот раз она закрывает глаза, она молит бога, чтобы это было правдой. — С ним ничего не случится.

Самолет жестко касается земли, бежит по посадочной полосе и наконец замирает. Они выскакивают из самолета первыми, возле аэропорта их уже ждет арендованный автомобиль, заранее заказанный Джулианом, но, когда они выруливают на шоссе, время уже близится к вечеру. К чему он, оказывается, не готов, так это к запаху лимонов, разлитому в воздухе, и к туману, настолько густому, что приходится включить дворники. После той самой аварии он всю жизнь водил машину исключительно аккуратно, но тут жмет на газ так, что Лоретта на заднем сиденье испуганно замирает. Джулиан молчит, глядя на шоссе перед собой: он и не думает, есть ли у него хоть какие-то шансы, он вообще об этом не думает. Он сосредоточен на дороге, потому что после поворота на Верити туман становится гуще, а на влажном асфальте чернеют скользкие кляксы инжира. То и дело машина врезается в облачко белых мотыльков, которые липнут к ветровому стеклу, закрывая обзор, пока их не смахнут дворники.

Когда-то много лет назад Джулиан часто сидел возле окна и думал, что он сделал не так. Но засиживался он допоздна не только поэтому. Он ждал свою мать, даже когда давно понял, что она не придет. Он сидел так каждую ночь, и сердце его каменело, и так бы и окаменело, если бы его не нашел Бобби. Он отлично помнит, что почувствовал, когда, сидя на пороге дома с ведерком, полным жаб, заморгал от солнца, не в силах поверить, что кто-то все-таки нашел его. Даже тогда, семилетний, он уже знал, как опасна надежда. Он научился жить без надежд. И он умеет держать под контролем пусть не все, но то, что ему нужно.

Они сворачивают с шоссе на дорогу к дому мисс Джайлз, и Люси нетерпеливо отстегивает ремень. Джулиан переключается на нейтралку и, распахнув дверцу, выскакивает почти на ходу. Люси торопится за ним, но спотыкается о корень спиленной ивы и тут же впадает в панику. Возле дома мисс Джайлз такой туман, что случиться может все, что угодно. Она бежит через двор и видит, как Джулиан стучит кулаком в дверь. Открывается дверь, и на пороге появляется пожилая женщина. И Люси мгновенно понимает: что-то не так. Старушка крохотного росточка, и ей приходится встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Джулиана. Она касается его лба губами, рядом со шрамом, словно проверяет, нет ли у него температуры. Люси сама тысячу раз так проверяла температуру у своего ребенка, потому что легче сбить жар, чем бороться потом с тем, что может случиться. А здесь определенно что-то случилось; сына ее нет в доме, и Люси это знает без всяких слов.

Они сходятся на середине двора, и у Джулиана за спиной вспыхивает свет, который включает на крыльце мисс Джайлз. Вокруг него вьются мотыльки и комары. Во рту у Люси пересохло, по ногам от страха бегают мурашки. То же самое было у нее с ногами, когда погибли родители; тогда это длилось несколько месяцев, и она даже думала, что у нее начался артрит или рассеянный склероз, потому что иногда ноги так немели, что почти отнимались. Если бы она с ними ссорилась и отказывалась оставаться по ночам одна, то, может быть, в ту ночь кто-нибудь из них не ехал бы в той проклятой машине. Если бы они не целовались так безмятежно, если бы в ту ночь светила луна.

— Он ушел кормить собаку, — говорит Джулиан.

Люси смотрит на него пустыми глазами.

— Давай, — говорит Джулиан. — Наори на меня. Скажи, что это я виноват.

Шрам у него на лбу становится страшным, и Люси невольно пятится.

— Я не должен был разрешать ему уходить, — говорит Джулиан. — Скажи это.