Черепашки-ниндзя и Тайна Древнего Египта - [36]

  Какая-то быстро возникшая мысль заставила Эйприл вздрогнуть. Мысль была очень важная, но она мелькнула и исчезла. Эйприл напрягла память, ее взгляд упал на листок с иероглифами, она встала и взяла его в руки.

  Она вспомнила, что важная мысль была связана именно с текстом папируса, точнее с нарисованной на листке семиструнной лирой.

-   Семиструнная... семиструнная, - прошептала Эйприл.

  Эйприл показалось, что она близка к разгадке. Она вспоминала все, что ей было известно о лире. «Лира имеет семь струн, настроенных диатони­чески - теноровые и басовые...» Она почувствова­ла, как учащенно забилось сердце, а мысль продол­жала лихорадочно работать: «На папирусе рядом с определителем первого иероглифа нарисована лира. У лиры семь струн, а на папирусе иероглифы семи размеров. Не значит ли это, что лира - ключ к шифру? Надо только группировать иероглифы не по сходству в размерах, а соответственно строю лиры: семь иероглифов - от самого маленького до самого большого, снова семь в том же порядке и так далее...

  У Эйприл от волнения даже пот выступил на переносице мелкими бусинками. Она сорвалась с места и подбежала к спящему профессору Брэдли:

-   Профессор, проснитесь! - крикнула Эйприл.

-   Что случилось? - еще не успев открыть гла­за, спрашивали, просыпаясь, черепашки.

-   Профессор!

-   Эйприл, да не тряси его так, - заметил Донателло.

-   Оставь, наконец, человека в покое! - зло бросил Микеланджело.

-   Я разгадала загадку!

-   Что? Где? - испуганное выражение лица профессора вызвало у Эйприл приступ смеха.

-   Не понимаю, - обиженно произнес профес­сор Брэдли, - так напугать, а потом еще смеяться над пожилым человеком.

-   Я радуюсь!

-   Поверьте, мне приятно слышать, что мой сонный вид может так обрадовать кого-то, - чуть не плача, выдавил из себя профессор.

-   Я радуюсь другому, я нашла то, что вы иска­ли, - торжественно заявила Эйприл, вставая перед всеми в полный рост.

-   Но я еще ничего не потерял, - недоумевал тот.

-   Профессор, - перебил Донателло, - просим прощения за Эйприл, она неудачно пошутила.

-   Я вовсе не шучу, - Эйприл свела брови и гневно глянула на Донателло.

-   Пока вы все спали она приятно побеседовала с мумией из саркофага, о чем ей не терпится поделиться с нами,­ - продолжил начатую Эйприл фразу Микеланджело.

  Все засмеялись.

-   А вот мне по-настоящему смешно. Я нашла ключ к шифру, но никому не скажу, - победным голосом произнесла Эйприл, направляясь к выходу из палатки.

-   Эйприл, постой, - бросился догонять ее До­нателло.

-   Не трудись, Донателло, все равно не скажу.

-   А я не знал раньше, что ты, Эйприл, бываешь такой вредной, - Рафаэль разочарованно посмо­трел в глаза девушки.

  Та остановилась.

-   Уж так и быть, скажу. Только за это профес­сор Брэдли окажет мне маленькую услугу.

-   Какую? - спросил профессор, боясь услы­шать что-нибудь, что не в силах будет исполнить.

-   Он поведает нам о проклятой земле.

  Профессор облегченно вздохнул.

-   Что именно вас интересует? По-моему вы са­ми все видели.

-   Мы-то видели, но не знаем: почему была про­клята эта земля и кем, - вмешался Микеланджело.

-   Договорились, - обреченно сказал профес­сор, глядя на стоящую перед ним Эйприл.

  Девушка в течение получаса рассказывала, как ей пришла идея с семиструнной лирой.

  Профессор сел за стол, на котором лежал папи­рус, а затем стал расшифровывать текст. Его ручка медленно записывала полученную информацию в блокнот.

-   Эйприл, вы даже не представляете, как много сделали для меня и всех нас! - профессор Брэдли в порыве радости схватил руку девушки и принял­ся трясти ее, слегка сжимая пальцы, на что Эйприл изредка отвечала недовольным визгом.

-   Так можно и без руки остаться, - освободив­шись, искоса глянула девушка на профессора.

-   Думаю, что к вечеру, если все будет нормаль­но, я смогу прочесть вам текст, - уверенно произнес тот.

  Теперь, казалось, присутствующие в палатке временно перестали для него существовать. Он снова был в приподнятом настроении, полон реши­мости посвятить всего себя работе.

  Черепашки заметили эту явную перемену и, не­сколько смутившись, собрались покинуть палатку, где днем остро ощущался дефицит свободного пространства, так как саркофаг занимал почти весь проход.

-   А про нас вы забыли? - обратилась Эйприл к профессору.

-   Да-да, - не отрывая глаз от папируса, отклик­нулся тот, - одну минуточку.

Глава 20. Месть девушки Бентреш

  Наконец профессор Брэдли сел лицом к чере­пашкам-ниндзя и Эйприл. Ему не хотелось отвле­каться от расшифровки текста папируса, но, вспом­нив, свое обещание Эйприл рассказать все, что он знал о призраках в пустыне, нехотя начал:

-   Эта история очень древняя и дошла до нас в легендах, многие из которых, сами понимаете, со временем дополнялись, переписывались. В деталях ее так никто и не знает, но во всех вариантах гово­рится о девушке Бентреш, дочери одного жреца. Красота ее многим не давала покоя, о ней писали в стихах, ходили даже легенды. Но самой Бентреш от этого жилось непросто: на улице возле ее дома всегда было полно тех, кто приходил поглазеть на окна ее комнат, в надежде увидеть редкую кра­соту. Однажды дошли слухи о Бентреш до фарао­на. Приказал он своему доверенному лицу выма­нить ее из дома и привезти во дворец. Это посланцу удалось, потому что девушка оказалась очень доверчивой. Фараон имел жену и поэтому сделал Бентреш своей наложницей, обесчестив ее и отца. Каждое утро просыпалась Бентреш в слезах и обращала к богам свои молитвы. И вот однажды, не в силах больше терпеть позор, проткнула она свое сердце острым кинжалом. Когда прибежал фараон, она лежала в крови и, умирая, бросила проклятье ему, его земле и тому жрецу, который обманом похитил ее. С тем и умерла.