КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
Межпланетный корабль разбился. От старых приятелей — черепашек Ниндзя не осталось даже горстки пепла. Словно все трое: Лео, Раф и Микки канули в небытие.
Лишь один Донателло остался в живых на этой загадочной планете. Как же случилось, что он не погиб? Может быть, волшебники это и знали, но сам Донателло не мог этого понять.
Они все вместе летели к Мертвой Земле. По расчетам Лео, их корабль уже вошел в сферу притяжения этой планеты. Казалось, цель была достигнута.
«Если это было действительно так,— думал Донателло, пытаясь восстановить наступивший провал в памяти,— то души моих покойных друзей — черепашек могут чувствовать себя спокойно: ради чести быть первыми на новой планете стоит и умереть! Но на Мертвую ли Землю я попал? — встревожился Донателло.
Ему оставалось верить, что это так, потому что никаких доказательств пока не было. Конечно, астроном мог бы определить, что это за планета, но бедный Донателло был всего лишь черепахой и понимал в астрономии ничуть не больше, чем в древнейших письменах.
«Лео, без сомнения, просветил бы меня! — думал он...— Увы! Лео! Раф! Микки! Мои добрые друзья!»
Корабль разбился. Как же теперь Донателло вернется на Землю? В его распоряжении одни лохмотья, похожие на сушеный шпинат, да остатки еды в желудке.
«Дай бог уцелеть здесь, а не то, что вернуться,— думал он, оглядываясь по сторонам.— Что же произошло? Что?»
Донателло потер пальцами виски. Место было незнакомое, языка он не знал, и вообще было неизвестно, есть ли на планете какие-нибудь разумные существа. Все было настолько неопределенно, что не стоило и думать. Лучше всего было утешаться мыслью, что он — Донателло — первый посетитель Мертвой Земли.
Он помнил какие-то обрывки фраз, в голове возникали какие-то неясные мысли, но отчетливо он помнил только две: как вернуться на Землю и как выжить здесь? Эти мысли держались в его мозгу — словно две доски от затонувшего корабля, прибитые волной к берегу.
Итак, Донателло был жив. Первым делом он хотел было похоронить кучки мяса и костей, оставшихся от его товарищей, но, ни обломков корабля, ни самих черепашек Ниндзя не мог обнаружить.
«Они погибли,— думал Донателло,— и я чувствую себя так, будто сам виноват в их смерти! Три нужных, полезных существа умерли, оставив жить меня, никчемного. Дуракам всегда счастье, — какое это печальное утешение!»
Он сидел на земле и тупо глядел по сторонам. Удивительно, но все, что ему тогда представилось, он помнил до мельчайших подробностей, и, когда бы ни закрыл глаза, перед ним снова вставал один и тот же знакомый пейзаж со всеми красками и оттенками.
Он видел серое небо, не пасмурное, а именно серое. Солнце грело весьма сильно, но света излучало меньше, чем тепла, и Донателло даже не приходилось зажмуривать зеленые глаза. Плотный, горячий и хмурый воздух, казалось, можно было пощупать пальцами. Он был серым, но не от пыли, так как Дон видел все далеко вокруг, солнечные лучи словно растворялись в этой мгле, делая ее чуть светлее и придавая ей серебристо-пепельный оттенок. На Земле во время летней жары, когда по небу плывут сухие облака, можно было наблюдать похожую картину, но здесь воздух был еще мрачнее, тяжелее, унылее и словно прилипал к морде Дона.
Миниатюрным подобием этого мира могла бы служить жаркая сыроварня, в которой мерцал только огонек масляной лампы. Вдалеке тянулись невысокие горы, тоже серые, но более темные, чем небо. На них виднелись розовые полоски, точно на шее дикого голубя.
«Какая серая страна! Какая странная земля!» — подумал Дон, хотя еще не знал, есть ли здесь вообще какая-нибудь страна.
На серой равнине здесь вообще не было ни деревьев, ни домов, ни полей — одна гладкая, тоскливо-ровная поверхность, с широколистой, стелющейся по земле травой. Судя по виду, почва была плодородной. «Почему же на ней ничего не сеют», — подумал Дон.
Неподалеку от него летали серые птицы с белыми хвостами, напоминающие коршунов. Белые пятна хвостов вносили некоторое разнообразие в этот пепельно-серый мир, но не делали его веселее. Казалось, будто в пасмурное небо бросили пачку ассигнаций.
Коршуны подлетели совсем близко и стали кружиться над Донателло. Внезапно он сообразил, что они, наверно, считают его мертвым. Птицы кружили над самой его головой, опускаясь все ниже, издавая протяжные, хищные крики.
Донателло понял, что искать что-нибудь твердое некогда и, оторвав кусок от своего панциря, швырнул им в птиц. Одна из них задрожала, белый хвост взметнулся вверх, однако на смену вспугнутой птице прилетели другие. Они закричали протяжно и гулко и вдруг разом сели.
Донателло нащупал рукоятку меча... и вдруг — что за наваждение? Перед ним, в каких-нибудь семи-восьми шагах, оказались огромные пауки с яркими алыми и черными пятнами на спинах. «Скорпионы?» — спросил сам у себя Дон,— и неожиданный яркий всплеск озарил его память. Словно гигантский невидимый луч ударил в голову и в одно мгновение восстановил в мозгу те картины и события, которые предшествовали его появлению на этой странной планете.
Он вспомнил, как собрались они все вместе, вчетвером отправиться в путешествие сквозь время. Лео рассказывал какую-то странную и забавную историю, придуманную им накануне о происхождении черепах. Ждали, как обычно, одного Рафа, который в это время плавал возле Гавайских островов.
