Черепашки-ниндзя. Бэтмэн и Волшебник - [2]
— Обладание волшебными силами — есть свойство исключительное, — сказал профессор, — вы много встречали волшебников?
— Ни одного.
— Но себя-то вы относите к ним?
— Нет. Я другое дело. Нельзя птицу назвать волшебником только потому, что она летает.
— Но вы не птица.
— Я не хотел бы быть предметом нашего разговора.
— Хорошо. Вот вы согласились, что волшебников мало. Более того — исключительно мало. Так?
— Это еще ни о чем не говорит...
— Позвольте не согласиться. Я сказал бы что волшебники — это такая же редкость, как и гении.
— Гении — тоже пришельцы? — с еле заметной улыбкой спросил Бэтмэн.
— Нет. Мы можем понять любого гения. При желании мы можем даже объяснить природу гения, отыскать его наследственные корни. Они земные, такие же люди, как все, и нет ничего в них сверхъестественного. Просто они достигают в какой-то области вершины человеческих возможностей и не более. А можно ли объяснить волшебство? Поверьте я много поломал голову, много перелистал книг, но ответа не нашел.
— Может, ответ в работах чернокнижников?
— Глубокое заблуждение — думать, что существует какой-то учебник по волшебству. А те, кого вы называете чернокнижниками, — просто мошенники.
— А почему для вас так важно доказать, что волшебники — это пришельцы? — чуть иначе повел разговор Бэтмэн.
Профессор стал говорить о чистой науке, говорил долго, но было ясно, что он уходит от ответа.
— А как прикажете расценивать ваши слова в телевизионном интервью о том, что волшебники стремятся получить власть над человечеством?
Профессор насупился, отвел взгляд, потом коротко взглянул на Бэтмэна и сказал:
— Это одна из гипотез.
— Вас самого страшит такая перспектива?
— Почему она должна страшить?
— Любая безграничная власть пугает нормального человека
— Но кто-то должен править людьми? — спросил профессор и холодно взглянул в глаза Бэтмэна. — Или вы хотите человечество превратить в стадо?
— Как можно хотеть такого? Но люди сами должны выбирать представителей власти и самых умных.
— Что-то у этих умных ничего не получается, — пробурчал профессор Олдри, отводя взгляд.
— Мир постепенно совершенствуется.
— Вот с этим я никак не могу согласиться! — страстно воскликнул профессор. — Мир деградирует. И если в ближайшее время не произойдет чуда, мир погрязнет в разврате, обжорстве и во всех мыслимых и немыслимых пороках.
— Вы надеетесь на волшебников?
— Только волшебная сила способна еще спасти мир.
И вы готовы покориться этой силе?
Лицо профессора Олдри перекосила судорога, взгляд вспыхнул какой-то непонятной яростью, и пальцы сжались в кулак. Но профессор взял себя в руки и сказал спокойно:
— Я очень сожалею, но у меня более нет времени продолжать нашу беседу. Если вы не будете против, продолжим ее в следующий раз.
— Как я могу настаивать на чем-то! — развел руками Бэтмэн. — Но я был бы рад еще увидеться с вами.
Бэтмэн проводил профессора до машины и они попрощались. Когда Олдри садился в машину, он сделал движение, которое вдруг многое объяснило. Это было движение властного человека, привыкшего повелевать. Уже сидя в машине, профессор повел головой, словно глянул поверх голов толпы.
«Это не случайное движение, — подумал Бэтмэн. В человеческих жестах никогда не бывает ничего случайного. Каждое наше движение отражает внутреннюю суть. Профессор явно слишком высокого о себе мнения. Но, может быть, мне просто показалось. Может быть, профессор вовсе не собирается занимать подчиненное место в обществе, в котором будут главенствовать волшебники. Олдри довольно известный в городе человек, и все его знают как добропорядочного гражданина. А если в его ученую голову приходят странные идеи, так мало ли кто о чем думает?»
Потом Бэтмэн еще встречался с профессором Олдри и убедился в том, что этот человек, как всякий ученый, чудаковат и не более. Бэтмэн неплохо разбирался в тех свойствах, которые дала ему природа, и мог бы почувствовать их у профессора. Он совершенно уверенно мог сказать, что профессор обыкновенный человек, то есть не волшебник. И потому еще более странным было, что он носится с идеей владычества волшебников над людьми.
Лежа в постели и вспоминая сон, который разбудил его, Бэтмэн почувствовал смутную тревогу. Это было знакомое чувство — вдруг начинало тихонько сосать под ложечкой и сердце будто сбивалось с ритма.
Где-то случилась беда!
Бэтмэн вскочил с постели, быстро оделся и поднялся на второй этаж своего особняка, а оттуда в башенку, с открытыми во все стороны окнами.
Тревожные сигналы шли с востока. Бэтмэн мысленно представил местность в той стороне. Равнинные леса, поля, между ними небольшие фермы, средней величины портовый город, а далее — огромный океан.
Сигнал исходил не из деревень и не из города. Тогда он был бы более четким. А он был очень слаб, еле уловим. Значит, расстояние до терпящего бедствие было гораздо большим. Выходило, что беда случилась посреди океана.
За долгие годы Бэтмэн научился различать сигналы. И тут он сразу понял, что это сигнал не о гибели какого-то судна. На корабле всегда много народу, существует же команда, если даже нет пассажиров. В таких случаях сигнал бывает как бы разноголосым.
