Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков - [5]

— Ау! Наставник! — расхохотался служка. — И зачем это вы влезли на такое высокое дерево? Уж не хотите ли полакомиться птенцами сороки?

Монах так сконфузился, что, слезая с дерева, исцарапал себе все тело об его колючки. Он очень разозлился и жестоко прибил обманщика служку.

А то еще однажды ночью повесил служка над дверью монаха большой котел да как завопит:

— Горит! Горит!

Перепуганный монах выскочил из кельи, ударился головой об котел и повалился наземь. Через некоторое время он поднялся и видит: никакого пожара нет. Монах стал злобно ругаться, а служка, как ни в чем не бывало, говорит:

— Там в горах вспыхнуло пламя, вот я и закричал!

— Впредь, — наставительно молвил монах, — ты кричи только тогда, когда огонь загорится близко!

А другой служка тоже разыграл одного монаха.

— По соседству с моим домом, — сказал он ему, — живет молодая и красивая вдова. Как встретит меня, всегда спрашивает: «Неужто твой наставник один съедает всю монастырскую хурму?». — «Да что вы, говорю, он всегда делится с другими!» А она: «Попросил бы для меня немного. Хочется попробовать!».

— Ну, так нарви малость да отнеси ей, — разрешил монах.

Служка оборвал в саду всю хурму, отнес ее своим родителям и, воротившись, сообщил:

— Вдова ела хурму да нахваливала. Только она опять у меня спросила: «А белые жертвенные хлебцы, что приносят в Яшмовый зал храма,[26] твой учитель сам, что ли, все съедает?» — «Конечно, нет, говорю, он всегда и другим дает!» — «Я бы от них тоже не отказалась, попроси-ка для меня!»

— Ну, раз просит, — сказал монах, — возьми да снеси!

Служка собрал все хлебцы и снова отнес к себе домой.

— Вдова с аппетитом поела, — доложил он монаху, — осталась очень довольна. И, между прочим, она у меня спросила: «Разве не должна я за все это отблагодарить твоего наставника?». Ну, я, конечно, ответил, что вы были бы не прочь встретиться с нею. Вдова охотно согласилась. «Только, говорит, дома у меня много родственников и слуг — наставнику нельзя прийти ко мне. Лучше, мол, я улучу момент да сама приду в монастырь!» И я договорился с ней о дне встречи.

Монах даже запрыгал от радости. В условленный день он послал служку за вдовой. А служка зашел к женщине и говорит:

— У моего наставника сильно живот разболелся. Лекарь велел достать женский шелковый башмачок, погреть над огнем и потереть им живот. Сразу, говорит, боль пройдет. Вот я и пришел к вам с просьбой.

Женщина сразу же дала ему свой башмак, служка воротился в монастырь, спрятался и стал подглядывать. Монах чисто вымел келью и заботливо приготовил постель. А затем до ушей служки донеслось радостное бормотание: «Я сяду здесь, она сядет вон там. Я угощу ее, она поест. Ну, а уж потом я возьму ее за руку, увлеку в келью, и мы с ней предадимся любви!». Тут служка подскочил к нему, швырнул наземь шелковый башмачок.

— Все пропало! — закричал он. — Вдова стояла вот здесь, все видела и слышала. Она очень рассердилась и сказала: «Ты обманул меня. Он же сумасшедший!». И с тем убежала. Я хотел было удержать ее, но мне достался только вот этот башмачок!

Монах поник головой и в отчаянии воскликнул:

— А ну-ка стукни меня по губам!

Служка что есть силы хватил монаха мокчхимом[27] и выбил ему все зубы!

А один монах уговорил некую вдову выйти за него замуж. И вот перед первой брачной ночью негодник служка сболтнул ему:

— Говорят, если растолочь незрелые бобы, развести в воде и выпить, то от этого прибавляется мужская сила!

Монах поверил, тщательно приготовил снадобье, выпил его и отправился ко вдове. Но еще в дороге у него вдруг так сильно забурчало в животе, что он еле терпел и с трудом добрался до ее дома. Здесь монах сел на пол и боялся даже пошевелиться.

Пришла вдова и спросила, почему это он сидит как истукан. Монах ничего не ответил. А когда она слегка толкнула монаха, безудержный понос пробрал его, и комната наполнилась ужасной вонью. Тут вдова схватила палку и выгнала монаха вон из дома.

И вот среди ночи побрел он один, не зная дороги. Вдруг впереди что-то засветилось. Решив, что это ручей, он разделся и вошел. Оказалось — цветы гречихи! Вскоре раздосадованный монах опять увидел перед собой что-то светлое. «Уж теперь-то я не обманусь!» — подумал он. Пошел вперед, не раздеваясь, но на этот раз то действительно была речка, и он плюхнулся в воду!

Насквозь мокрый, он решил перейти речку по мосту. На берегу несколько женщин промывали рис. Монах, проходя мимо и думая о своих злоключениях, то и дело восклицал: «Ай, горько! Ай, горько!». Не зная, в чем дело, женщины подбежали к нему.

— Люди промывают рис для вина, — закричали они, — а он говорит — «горько». Этого еще не хватало!

Они избили монаха и изодрали на нем всю одежду. Солнце поднялось уже высоко. Монах был до смерти голоден и стал жевать коноплю. Вдруг послышались крики: «Дорогу! Дорогу!» — и показались всадники. То ехал сам правитель уезда. Монах быстро спрятался под мост, но тут же надумал выменять у правителя немного риса на коноплю.

Как только всадники въехали на мост, монах выскочил наверх и склонился перед конем правителя. Но правитель сильно разгневался, приказал избить его и ускакал. А монах без чувств скатился под мост. Тут-то его и заметили стражники, как раз в эту пору совершавшие обход.