Черепаха Тарази - [85]
Сел, пристроившись на гребне бархана… Заброшенная мечеть на окраине Бухары… минарет… Почему-то именно здесь он вспомнил… Не в силах больше сдерживать себя, он, горьким опытом умудренный человек, неожиданно стал писать наивноватым, ностальгическим стилем, что придавало особый, волнующий тон его рассказу, который, правда, приглушался меланхоличностью персидского языка…
…В этой соборной мечети уже нет духа того, ради чего она была создана и воспета, — духа веры, она не манит к себе толпы, проезжающей мимо из деревни, лишь глянет на миг, прищурившись от солнца, и ничего не почувствует, как и заезжий путешественник, скользящий взгляд которого не родит в нем эмоций от созерцания купола и голубого обрамления поверх главного входа. Мечеть окаменела в одиночестве, и ровный камень ее стен, местами смещенный, местами обваленный, рождает из себя другую форму, близкую к языческой, — и вот воображение видит у основания купола рисунок птицы, непохожей ни на одну из птиц, летающих над луковым полем рядом, а глядя на малый вход, можно рассмотреть, что плиты без всякого постороннего участия сотворили руку, в напряжении и муках вскинутую вверх, чтобы поддержать треснутый портик.
Сейчас я по-юношески беззаботен, мне восемнадцать лет, и я часто делю с мечетью «Намазгох», которая стоит за городской крепостью, одиночество.
Главный вход обращен к югу, а два входа поменьше — к западу и востоку, задняя стена — вся зеленая от вьющихся растений. Они тянутся к куполу, всегда влажному и теплому. Я люблю лежать долго, прижавшись к боку купола, и слушать гул, что идет изнутри мечети, — это гуляют сквозняки, обегая темные углы и дыша паром на стены, разрисованные голубым и перламутровым, и стоит такой гул, будто мечеть медная. Вот еще одно ее загадочное свойство казаться медной. Я уже ощущал в ней мягкость глины в дождливый день, а в солнечный — она казалась выточенной из дерева — дымилась издалека и трещала.
«Намазгох» стоит на возвышенности, чуть приподнявшись над поляной, сплошь покрытой солью, и как бы боясь поцарапаться о колючие кусты, что растут рядом. Чуть поодаль тянется потонувшая в пыли дорога, почти всегда безлюдная, выглянув из городских ворот и уменьшившись, дорога робко идет вдаль, к полосе деревьев, где начинается самая близкая к Бухаре деревня, семилетними мальчишками мы так любили совершать набеги на ее сады…
По пути к деревне стоит и дымит маленький заводик, где обжигали кирпич для мечети сто лет назад, а рядом на холмике — такие же древние две домны, навсегда уже потухшие, где предки плавили металл, чтобы укрепить им камень мечети.
Запах травы, короткий и печальный зов горлицы, вот синица села ненадолго на крышу и раскрыла оба свои крыла, чтобы высушить их на солнце, на нее упрямо и не мигая смотрит ящерица… Мое тело набирается сил, казалось бы потерянных этой зимой навсегда, и я отдаю себя лени, чтобы раствориться в сплетении лучей солнца, гула ветра и плотности тишины. Как и мечеть, я становлюсь в эти минуты язычником. Любить! Ведь и мечеть, чтобы убежать от одиночества, кощунственно сотворила из себя и запечатлела на правой стене лик женщины. Как из ребра…
Сколько раз, возвращаясь потом в отчий дом после странствий, усталый, с горечью в душе, я смотрел напряженно, чтобы увидеть сквозь пыльную завесу, никогда не улетающую с неба Бухары, высокий минарет, пристроившийся сбоку этой мечети. И сколько раз, увидев, как он медленно поднимается из-за горизонта, чтобы величественно предстать потом над всем городом, как страж, как надежда и утешение, думал: «Как бы там ни было, потери, разочарования, но вот он здесь, уже виден… родина…».
..А дальше снова кругом лежала пустыня, та пустыня, которую забываешь, прощаясь с ней, но сразу же снова попадаешь в ее плен, едва ступишь на песок, — ребра на песке — извилины ее памяти…
Знал Тарази, что путь его лежит через деревню, где, по рассказам Бессаза, на холме был прикован неизвестный.
Так вот, в деревне Тарази был встречен новым старостой — молодым, полным дерзких надежд, поставившим себе целью еще в этом поколении обратить мушриков в ислам. Рассказал он за чаем, что имама, у которого жил Бессаз, уже нет на свете. И умер, бедняга, не собственной смертью, дожив до благородной старости и с сознанием выполненного долга.
Ведь он так надеялся, что после осуждения Бессазом прикованного бога мушриков прихожане задумаются о смысле жизни и, страдая и радуясь, придут наконец к истинной вере.
Все поначалу шло как будто к этому, но то ли дьявол снова вмешался, то ли не выдержали мушрики глубокого внутреннего переживания, постигая аллаха, словом, в старый свой праздник селяне снова зажгли костры и так усердно молились огню и ансабам, что староста, глядя на их страстные лица, понял, что ничего не добился… Три дня он не вставал с постели, страдая, одинокий. И ему, как и Бессазу, тогда-то стало казаться, что прикованный по ночам спускается со скалы и стоит возле его окна, позванивая цепями… В беспокойстве он поднялся даже на холм — и долго смотрел на прикованного, и что-то шептал, будто разговаривал с ним.
Причудливое переплетение фантастики и реальности, мифологии и сатиры, истории и современности. Действие романа разворачивается в большом среднеазиатском городе в дни, наполненные драматическим ожидание очередного землетрясения.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Старый рыбак Каип скитается на лодке по капризному Аральскому морю, изборожденному течениями и водоворотами, невольно вспоминаются страницы из повести «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя. Вспоминаются не по сходству положения, не по стилистическому подражанию, а по сходству характера рыбака, что не мешает Каипу оставаться узбеком.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.