Череп императора - [7]

— Вот те раз, — опешил я.

— Вот те два, — не смешно сострил редактор.

3

Поспать удалось всего часа полтора. Надеть чистую рубашку я успел, побриться — нет. В десять минут шестого я нажал кнопку звонка генерального консульства Китайской Народной Республики.

Из глубины тонированного стекла сквозь потоки воды на меня взирало вытянутое отражение собственной физиономии. Н-да, видок тот еще. Помню, года полтора тому назад мой тогдашний редактор устраивал мне интервью, брать которое предстояло у его, редактора, знакомого прямо на улице. А чтобы мы с интервьюируемым друг друга узнали, редактор при мне по телефону пытался описать неведомому респонденту, как я выгляжу. Скептически оглядев меня, он задумчиво помычал в трубку и сказал: «Стогов, это три „не“: он невысок, небрит и практически всегда нетрезв. В общем, вы его узнаете». Надеяться оставалось только на то, что китайцы — народ вежливый и к чужим недостаткам снисходительный.

Дверь наконец открылась.

— Господин Стогов?

— Да.

— Очень приятно, очень приятно. Меня зовут Дэн Шан-ся, это я звонил вашему редактору. Проходите, пожалуйста.

Внутри было уютно и тепло. Китаец — маленький, юркий, в массивных роговых очках — повесил мой плащ на плечики и убрал в стенной шкаф. «Промокли? Да-а, погода испортилась, очень испортилась. Осень в этом году ранняя». Всю дорогу он что-то бубнил себе под нос и как-то по-ленински постоянно потирал ладони. До сегодняшнего дня я несколько раз бывал в консульствах — немецком на Фурштатской, итальянском напротив Кировского театра, в польском на… не помню, как называется эта улица, в общем, напротив вендиспансера. Один раз был даже на банкете в консульстве ЮАР. Но в консульствах азиатских стран до сих пор бывать мне не доводилось.

— Сюда, пожалуйста, — последний раз взмахнул рукой мой провожатый, и мы вошли в комнату для приемов.

Комната была большая, в пять окон, за которыми чернели едва различимые сквозь дождь воды Мойки. Справа от двери на стене висел портрет какого-то знаменитого китайца. Мао Цзэ-дун? Конфуций? У дальней стены полукругом стояли диванчик и два кресла, между которыми был втиснут совсем низенький стол с одинокой пепельницей посередине. В одном из кресел сидел совсем пожилой китаец в черном дорогом костюме, второе было пустым. При моем появлении китаец встал и радостно заулыбался.

— Позвольте вам представить господина Ю Мин-тао, нашего Генерального консула. Господин консул, это Илья Стогов, журналист. — Мы пожали друг другу руки. Рука у генконсула была маленькая, сухая и какая-то жесткая. — Садитесь, пожалуйста.

Как оказалось, для меня предназначалось не кресло, а целый диван. Дождавшись, пока я протиснусь мимо столика, дипломаты уселись в кресла, и тут же в комнату неслышно вошли несколько официантов. С почти нереальной быстротой на столе появился чай, пепельницы и несколько блюдец. При виде чая я внутренне чертыхнулся. По телефону китаезы обещали ужин, и я специально не стал перекусывать по пути.

— Вы курите? — поинтересовался Дэн.

— Курю.

— Тогда я советую вам попробовать наши китайские сигареты. — Он протянул мне жестяную банку, которую я сперва принял за сахарницу, а на самом деле оказавшуюся этакой оригинальной сигаретной пачкой. Одной затяжки мне оказалось достаточно, чтобы убедиться — сигареты, конечно, ароматные и все такое, но на мой лично вкус — полное дерьмо. Отказываться было неудобно, и я выкурил китайскую пахитоску больше чем наполовину. Дальше не смог. Настроение катастрофически портилось. Кормить не кормят, курить свои сигареты — теперь вроде как нарушение этикета. Знал бы, что все так получится, — не пошел бы.

Мы пили чай — он, кстати, тоже оказался не ахти — и обстоятельно обсуждали все достоинства и недостатки петербургского климата. К тому моменту, когда господин Дэн в третий раз повторил фразу «Да-а, ранняя осень в этом году…», я начал потихоньку догадываться, что имеется в виду под выражением «китайские церемонии».

Сперва я решил, что главным моим собеседником будет важного вида консул Ю, однако, как выяснилось, по-русски консул практически не говорил и общался со мной в основном юркий Дэн. Черт, какая у него там должность — представлялся он или нет? Этот вопрос начал меня страшно занимать, однако, насколько я мог судить по прочитанным еще в школьные годы шпионским романам, спросить собеседника на дипломатическом приеме о том, кто он собственно такой, было бы верхом бестактности.

Мы допили чай, и бесшумные официанты унесли чашки. Стоило мне подумать о том, что жмоты китайцы не дали к чаю даже пирожных, как на столе начали появляться холодные закуски, соусы в крошечных соусницах и палочки для еды. Наверное, лицо у меня здорово вытянулось, потому что Дэн тут же заулыбался:

— Вас удивляет, что сперва был чай, а потом закуски?

Я помычал в ответ в том смысле, что вообще-то да, удивляет.

— Понимаете, Илья, — можно я буду называть вас по имени? — мы хотели бы угостить вас так, как это принято в Китае. А в Китае обед начинается с чая, а заканчивается супом.

По тому, с какой готовностью явно ни слова не понявший консул Ю тут же заулыбался, я решил, что, очевидно, подобные трюки повторяются здесь регулярно. Приглашают гостей, говорят им одни и те же вещи, подсмеиваются над европейцами. Где-то я читал, что по-китайски европейцы называются «северные варвары». Ну-ну, веселитесь, цивилизованные вы мои.