Чердаклы - [40]
Да что ж это такое, Павлов изо всех сил встряхивается, пытаясь избавиться от наваждения, но до конца сделать этого не может. Вот привязалось! И тут он напрягает все свои силы и громко поет. Он кричит свою песню в кабине, сидя перед прибором управления, глядя в светящийся шар, он не может остановиться, он поет, он почти кричит, чтобы слышали все, каждая тварь, каждая злобная крыса.
Роется мама в куче костей: Где же кроссовки за сорок рублей?
– Шеф, что там у вас? – слышит Павлов в наушниках. – Все нормально?
– Все ногмально, – отвечает Павлов, бесшумно всхлипывает и думает: быстрее бы, что ли?..
Ненадолго воцаряется тишина. Она прерывается с появлением кого-то очень важного, судя по тому, как забегали по шуршащей бумаге огромные насекомые и нервно начали бить вверху крыльями летучие крысы. Генеральный кондуктор, – доносится снизу почтительный шепот, – главный.
Миша не различает, кто это, но голос очень знакомый. Он силится вспомнить, но что-то мешает ему, будто перегородили картонной перемычкой мозг и не все сходится там. Насколько это возможно Павлов отворачивает голову от шара, плотно зажмуривает глаза, но видение не исчезает – кондуктор пляшет перед ним, – на его разлетающихся черных кудрях фуражка с высокой тульей, мундир василькового цвета с оранжевыми отворотами. Белые тапочки. Как же я раньше их не разглядел? Обыкновенные тапочки. И улыбка. Гнусная улыбка, рождающая демонический хохот.
Павлов слышит, как что-то скребется у него над головой, под потолком, у самого свода, в том месте, где его гнездо крепится к круглым обручам, он чувствует, как возятся там невидимые жучки-точильщики, они перегрызают перемычку, чуть слышно жужжат, гнездо дрожит, слегка покачивается. Когда же старт? Но вдруг ощущает, что старта он тоже боится. Он боится всего. К горлу подкатывает комок…
И разом все обрывается. Павлов видит, что они уже взлетели, уже высоко над землей, быстро перемещаются на восток.
– Все взлетели? – спрашивает он у диспетчера, переводя дыхание.
– Один застрял.
– Кто один? Одна посудина? – Он старается как можно небрежнее произнести это слово – посудина, будто тысячу раз хлебал из нее.
– Тут за аэродромом такая грязь, – говорит диспетчер, – пилот один опоздал, поехал напрямки и застрял. Тарелка взлетела без него. Пустая. Да вы не волнуйтесь – от стаи не отобьется.
Дела-а… Павлов тыркает себя пальцем в раздутую щеку, извлекая странные звуки: пу-пу-пу! Внизу, под тарелкой, проносится вся его страна – необозримые пространства. Территория человеческого могущества. Шар обзора показывает грандиозную панораму и одновременно отдельные предметы, пролетающие внизу. Возникает ощущение, что он мчится в сапогах-скороходах, не разбирая дороги, успевая при этом рассмотреть все вокруг. Горящие леса. Вымершие деревни. Мазутные реки, перегороженные дырявыми плотинами с гниющей по берегам рыбой. Черные воронки горных разработок. Мусорные полигоны. Горы бетонных отходов и старых автомобилей. И флаги, флаги – пластиковые упаковки самых невероятных расцветок… Забайкальская нано-демократическая республика, Маньчжоу каганат, Колымско-Кунаширская автономная халдамса…
– Штокман! Давай в догонялки!
– Ты что! За нами следят.
Еще несколько минут – и вот уже море, Тихий океан. На землю опускается ночь, но по-прежнему хорошо различима всякая деталь внизу. Там разыгралась буря, грандиозный шторм бушует в океане. Даже отсюда, при этой немыслимой скорости можно различать гребни волн, хотя они и кажутся совсем крохотными. Его чуть подташнивает. Небо кажется ему огромным спящим экраном, на котором различима дебильная морда чувака, которого они замуровали в пещере.
На обратном пути надо будет заняться Азией. Я принесу гибель Японии! Хотя нет, не гибель. Присоединю ее к Сахалину на правах автономной республики. Мысль его восторженно скачет по островам. Англия!!! Вот оно! Расхерачить добрую старую Англию! Обойтись с ней предельно сурово…
– Командир! – слышит он в наушниках. – Американцы подняли в воздух перехватчики и, не исключено, запустили систему ПРО!
Павлов чуть поеживается. Роется мамочка в куче костей… У них ведь нет тарелок! А если есть?
И тут его тарелка резко падает вниз, проваливается в черную бездну и почти в тот же миг стремительно взлетает, мчится по спирали и снова обрушивается вниз до самой волны океанской. Он хватается за поручни, ему нехорошо, он открывает рот, тяжело дышит, видит, что и остальные тарелки, вся его летная дивизия, совершают столь же беспорядочные движения. Строй нарушается. Он понимает, что надо отдать команду, самую решительную, какую только возможно, но не находит слов. И вдруг…
За десять тысяч километров отсюда Зиновий Давыдов в этот самый момент орет свое сто-о-оп, а чувак на экране бьет ладонью по голубому небосводу. Тарелка резко останавливается, уткнувшись в невидимую преграду. Павлов больно бьется лицом в шар обзора и замирает. Останавливается все. Все, что летело, плескалось, шипело, гремело, гудело, мчалось, болталось, звенело, искрилось, кувыркалось… Он сидит с выпученными глазами, влепившись нескончаемым поцелуем в зеркальный шар. И только стаи рукокрылых скачут в его глазах…
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.