Чердак Вселенной - [25]

Ощущаю под ногами опору. Оглядываюсь. Очень трудно словами описать то, что я увидел, но все же попробую… Представь себе торосы красного льда. Чем дальше, тем плотнее они окутаны бледно-светящейся дымкой. Среди торосов, точно водяные смерчи, с шипением бродят гибкие, подвижные колонны. Приближаясь друг к другу, колонны вспыхивают ярким огнем и расслаиваются на множество отдельных нитей. Сквозь рваные клочья тумана выплывает эскадрилья громадных красных колец. Они очень низко и медленно проходят над иззубренными глыбами торосов, волоча за собою мглистые тени…

Конечно, я узнал их. Если до этого я колебался: «Сон или бред?» - то появление колец несколько изменило условия выбора: «Бред или действительность?» Да, знакомые торы заставили меня взглянуть на этот неведомый мир другими глазами. Медленно, но верно возвращалось утраченное чувство реальности…

Туман редеет, и постепенно становится видимым нечто огромное, похожее на сверкающий серп, опрокинутый рожками кверху. Далеко в стороне виднелись вершины каких-то пирамид. Куда идти? Прикинув расстояние, я направился к серповидному сооружению. Чем ближе подходил, тем очевиднее становились его исполинские размеры. Наклонное расположение серпа позволяло видеть, как время от времени его зеркальная поверхность вздрагивала, прогибалась во многих местах и из образовавшихся воронок вылетали красные кольца; затем воронки быстро выворачивались наизнанку - и новая партия танцующих смерчей исчезала в тумане…

Громада серпа покоилась на куполообразном основании из желтого мерцающего вещества. Со всех сторон купол был окружен четкими рядами наклонных плоскостей. Через равные промежутки ряды смыкались под углом, образуя привычные грани многолучевой звезды.

Я шел вдоль этой стены и смотрел, как в ее слоистой глубине появляются и исчезают радужные расплывы. Изредка на гладкой поверхности возникали узоры каких-то непонятных знаков. Должно быть, эти линии и знаки имели определенный смысл, уловить который мне было трудно… Я поднял голову и долго рассматривал острую, далеко выступающую грань. Отсюда, снизу, она напоминала приподнятый нос какого-то сказочного корабля со стеклянной палубой, стеклянными бортами. Впечатление усиливало полотнище серпа, так и казалось, будто сквозь клочья тумана несется в неведомую даль сверкающий парусник, а вместо чаек над ним парят знакомые кольца. Торы молча обмениваются сгустками оранжевой дымки, смерчи деловито снуют и без устали прядут свои красные нити…

Уже тогда я начал понимать, что меня окружают автоматы неведомой техники. Автоматы непривычного для меня вида и качества. Неожиданно мои размышления были прерваны: кто-то настойчиво теребил меня за ногу. Я посмотрел вниз и увидел странное существо, похожее на морскую звезду. Я поднял ее на руки и стал с интересом разглядывать. Звезда не пыталась удрать, она спокойно устраивалась на моей ладони, пошевеливая десятью лучами-щупальцами. Полупрозрачное тельце переливалось и мерцало сотнями радужных огоньков… «Что же ты есть такое?..» Я почувствовал, что звезда становится нестерпимо холодной, огоньки сбегались к центру, тускнели. Это симпатичное создание невероятно быстро накапливало в себе энергию. Конечно, это был всего лишь автомат… В центре венчика приподнятых лучей образовалась жемчужная капля. Капля росла, округлялась, и вот появился матовый, с голубоватым оттенком диск величиной с чайное блюдце. Диск подпрыгнул и закружился вокруг моей головы. Я заметил, что он пульсировал в такт ударам моего сердца… Щупальца мерцающего существа распались и рассыпались множеством красноватых кусочков. Я поднял один из таких кусочков и убедился, что он ничем не отличается от других осколков красного «льда» - такая же слоистая структура на изломе, такие же цепочки зернистых узелков… Видимо, автомат выполнил свою задачу, и теперь за ненадобностью сам себя разобрал на составные элементы, чтобы потом, по мере необходимости, «воссоздаться в образе» какого-нибудь другого автомата.

Мысли мои быстро и путано перебегали от одного к другому. Да, существование и взаимосвязь материальных форм этого мира организованы еще более сложным образом, чем я думал. Мне предстояло освоиться с выводом, что эта взаимосвязь основана прежде всего на принципе величайшей целесообразности, настолько глубокой и полной, что нам, землянам, может показаться нереальной… Например, для тысяч и тысяч поколений наших далеких предков камень был просто обычным камнем, а в нем ценились только твердость, форма и вес. Каменная глыба по мере надобности превращалась в орудие труда, в произведение искусства, в продукт химических соединений, наконец - в ячейки «думающих» машин. Однако мы, земляне, по старой привычке пользуемся конкретными свойствами окружающих нас предметов слишком односторонне. Мы все еще никак не освоимся с мыслью, что существует возможность такого тесного слияния этих предметных свойств и особенностей, которое приведет к качественно новым взаимоотношениям материальных форм окружающего нас мира. Скажем, вопрос, может ли книга вполне самостоятельно передать электронному мозгу заложенную в ней информацию, имеет для нас однозначный ответ: не может. Для этого нужен посредник - человек. Нет, нашим автоматам тоже пора обходиться без нянек. Пусть сами создают себя, настраивают, ремонтируют и пусть сами строго следят за своим поведением. Ничего страшного в этом нет - в океане подчиненной человеку материи любое проявление опасных для него симптомов будет подавлено еще в зародыше. Постепенно автоматы научатся выполнять желания людей быстро и четко, они сами сумеют соорганизоваться в наиболее эффективную систему, подчиненную жестким принципам целесообразности. А человек, освобожденный от докучливой необходимости быть постоянным опекуном своих созданий, получит возможность беспрепятственно развивать и совершенствовать свою природу, свой разум. Но для этого… Для этого ему потребуется взять в руки глыбу своего привычного мира и суметь увидеть в ее грубоватых сколах совершенство будущих форм. Точно так же, как сумели это таинственные пришельцы…