Чем я хуже? - [47]

Сержант ГБ Веселенький аккуратно и, по-прежнему молча, не показывая на своем бесстрастном лице никаких чувств, снова взял авторучку и, аккуратно выписывая буквы, принялся заносить прослушанный им монолог Нефедова на бумагу. Написав несколько абзацев, он равнодушно поднял темные глаза на «Нефедова»:

— Что-то еще?

— Я понимаю, — кивнул «Нефедов», — вы моему голословному утверждению не верите. Я бы на вашем месте, наверное, тоже бы не верил. Давайте дождемся письма, которое я сам себе отправил еще 19 августа. Вы сравните по почтовым штемпелям даты: когда оно ушло с харьковской почты и когда прибыло на московский главпочтамт. И прочтете факты, которые я там заранее, еще до их происхождения, описал. Думаю, тогда мой рассказ о переносе сознания покажется вам более убедительным.

— Хорошо, — спокойно согласился сержант ГБ Веселенький, — давайте подождем вашего многообещающего письма. А пока ждем, расскажите мне, хотя бы вкратце, какие такие значимые события мирового уровня должны произойти в ближайшее время.

— Сегодня у нас 3 сентября. Два дня назад, 1-го числа, Гитлер, организовав за день до того провокацию в немецком Глейвице и еще в двух местах (о чем я подробно изложил в письме), напал на Польшу. В наших газетах это событие описывают достаточно скромно: просто какой-то мелкий вооруженный конфликт, вроде боев на КВЖД, на озере Хасан или на Халхин-Голе. Но уже сегодня утром (точное время я не помню) Германии объявила войну Великобритания, позже, днем, это еще только предстоит, — объявят Франция и Австралия с Новой Зеландией. Через несколько дней к ним присоединятся прочие английские доминионы (Канада, Индия и еще несколько стран-колоний). И войну уже смело можно будет считать мировой, хотя крупнейшие страны: Советский Союз и США в ней пока участвовать не будут. Но это пока. Сперва западные страны, вроде и объявив Германии войну, дадут немцам возможность спокойно разгромить Польшу и заполучить общую границу с нами. Мы тоже возьмем себе оговоренную с Гитлером в секретном приложении к договору о ненападении восточную часть Польши, «освобождая», так сказать, братские белорусский и украинский народы из-под бело-панского польского гнета. Но в 1940 году, еще больше окрепнув, Гитлер постепенно захватит практически всю Европу, кроме своих союзников и нескольких специально оставленных им нейтральными стран. Западные армии будут вдребезги разгромлены и их небольшие остатки, побросав вооружение, сбегут за Ламанш. Летом 1941-го, подмяв под себя промышленность, вооружение и войска почти всей Европы, Германия вторгнется к нам. Война будет страшная. Первая мировая или, как ее сейчас у нас называют, «Империалистическая», по сравнению с ней, — просто военные маневры. Мы не сможем удержать границу и покатимся на восток, сдавая территорию и население; будут сотни тысяч красноармейцев и командиров, сдавшихся в плен; немец дойдет до самой Волги, до Сталинграда, где мы его все-таки разобьем и погоним обратно; постепенно промышленность, эвакуированная за Урал и в Среднюю Азию, заработает на всю катушку, увеличит выпуск вооружения и боеприпасов; войска и командиры научатся воевать, и мы с трудом и огромной кровью перейдем в наступление; освободим свою землю и Восточную Европу; а в мае 1945-го возьмем штурмом Берлин. Мы победим, но погибнет, по разным подсчетам, от 20 до 30 миллионов советских людей, большей частью гражданских. Вкратце будет, а для меня уже было, — так. И мне очень бы хотелось, поделиться своими знаниями с нашим правительством и компетентными органами, чтобы переломить ситуацию в нашу пользу, чтобы погибло в разы меньше советских людей, чтобы не были разрушены наши города и заводы, чтобы нога захватчика вообще не ступила на нашу…

— Товарищ сержант, — открылась дверь в комнату, и на пороге козырнул высокий служивый в фуражке, — вам пакет.

— Давайте, — перестал записывать за Алексеем Валентиновичем Веселенький. Вошедший достал из планшета большой пакет из плотной коричневой бумаги и подал сержанту, следом достал небольшой журнал. Веселенький внимательно осмотрел запечатанный сургучом и надписанный конверт, потом расписался, очевидно, в его получении в протянутом ему журнале. Еще раз козырнув, курьер вышел. Веселенький, нагнув голову, порылся у себя в ящике стола, нашел финский нож, аккуратно разрезал коричневый конверт и достал из него одно из писем, отправленное Алексеем Валентиновичем самому себе на московский главпочтамт до востребования. Сержант не спеша изучил снаружи белый конверт, обратив особое внимание на даты штемпелей харьковской отправки и московского прибытия, и тоже разрезал ножом. Достал сложенные там листки и, по-прежнему не показывая ни каких эмоций на своем невыразительном лице, прочитал. Потом опять вернулся к началу письма и прочитал весь текст снова.

— Так, — вымолвил он, наконец, отложив письмо в сторону, — гражданин Нефедов, или кто вы там еще? «Максимов»? Нам придется вас задержать до выяснения. Вашу версию о переселении сознания я, как материалист и коммунист, не хочу даже рассматривать. Даже права такого не имею. Так не бывает. В сказки мы, органы НКВД, не верим. А вот сумасшедший вы, враг народа или иностранный шпион — в этом будем разбираться. И, поверьте, разберемся.