Челюсти пираньи - [36]

— Зря вы, ребятки, сюда полезли, все-таки чужая хата, — притворно сочувственным тоном произнес он. — Так и на нарах можно очутиться. Давай-ка ключики от этой квартиры, — приказал он мне. Я бросил ему ключ. — Ну пока ребята, до новых и приятных встреч, — произнес он, а его напарник толкнул Ланину прямо на меня. Толчок был такой силы, что я не удержал молодую женщину, и вместе мы повалились на пол. Пока мы барахтались, пытаясь подняться, потирали ушибленные места, время было безвозвратно упущено, я услышал, как захлопнулась дверь, как повернули ключ в замке. Я бросился к выходу, но тщетно я толкал толстый металлический лист, он был неподвижен, как скала. Я вернулся в комнату, Ланина уже поднялась и растерянно смотрела на меня.

— Мы заперты, — сообщил я ей.

Она посмотрела на меня, но не ответила. Несколько секунд мы приходили в себя, оценивая ситуацию, в которой оказались.

— Они украли ключ от той квартиры, — вдруг сказала она.

Это вывело меня из оцепенения.

— Нам надо немедленно выбраться отсюда, — сказал я. — Дорога каждая секунда.

На самом же деле я был уверен скорей в обратном, мы безнадежно проиграли этот раунд, у этих ребят слишком большое преимущество во времени над нами. И у них есть все возможности, дабы сделать то, что они хотят.

Я кинулся к окнам; их и в комнате и на кухне закрывали решетки, и выбраться из квартиры не было никакой возможности. Я распахнул раму и стал кричать, чтобы немедленно позвонили в милицию. Но в этот поздний час на улице никого не было, прошло минут десять, не меньше, прежде чем я привлек внимание каких-то прохожих. Но они так и не поняли, о чем я их прошу, и сообщили милиции о том, что мы находимся в квартире.

Наряд появился минут через двадцать, я пытался им объяснить, что может вот-вот произойти, но они явно мне не верили, полагая, что имеют дело с грабителем, у которого каким-то образом захлопнулась дверь. Так как милиционеры дверь открыть не сумели, была вызвана бригада МЧС и те справились с металлом буквально за пару минут. Нас сковали наручниками, посадили в машину и привезли в отделение. И только там я сумел втолковать капитану, что происходит и что надо немедленно делать. Впрочем, я был почти уверен, что уже поздно и все, что должно было свершиться этой ночью, свершилось.

Когда мы примчались на квартиру Ланиной, дверь была приоткрыта. Мы вошли и остановились; посредине комнаты лежал Щипанов, рядом с ним запеклась лужа крови. Я увидел, как пошатнулась Ланина и чтобы она не упала, обхватил ее за талию. На мгновение она прислонилась к моему плечу, но затем резко отпрянула, словно обжегшись о горячий чайник.

До самого утра милиция не оставляла нас в покое, у нас брали отпечатки пальцев, нас допрашивали, в поисках неизвестно чего перевернули всю квартиру. Затем нас заставили поехать с ними в отделение, где к работе с нами подключился следователь. Вышли мы от него только в полдень настолько измученные, что пошатовались от любого даже самого слабого порыва ветра. Я еще не видел Ланину такой бледной и поникшей.

За все то время, что мы покинули квартиру Щипанову, мы почти не разговаривали. И сейчас мы шли по улице и молчали. Внезапно она остановилась.

— Я очень устала, но к себе я ехать не могу. Это выше моих сил. — Ланина умоляюще взглянула на меня.

Я недолго раздумывал.

— Мы можем поехать ко мне, — предложил я.

Она ничего не ответила, но по ее лицу я понял, что она согласна.

Я поймал машину, назвал адрес, и мы помчались на окраину Москвы, в противоположную сторону от того района, где жил Щипанов.

Моя квартира встретила меня тишиной. Поворачивая ключ в замке, я на всякий случай мысленно готовился к сюрпризам. Но сюрпризов не было, за исключением одного; оказывается, последний раз уходя из дома, я забыл выключить свет в коридоре. И все эти дни он бесполезно горел. Но это было не самым страшным, что произошло за последние дни.

Ланина с некоторым удивлением озиралась вокруг. Я понимал ее реакцию: моя квартиру никак нельзя назвать комфортабельной. Когда я в нее въехал три года назад, то она уже тогда требовала капитального ремонта, сейчас же это требование было еще настоятельней. Но Ланина то ли благодаря врожденному такту, то ли из-за усталости промолчала.

Она просто опустилась на стул и стала ждать, что я буду делать.

Я же поспешно залез в шкаф в поисках чистого комплекта постельного белья. По моим расчетам таковой должен был в нем оказаться. Память меня не подвела, и я быстро перестелил постель.

— Ложитесь, — сказал я.

— А вы?

— У меня есть еще раскладушка.

Я деликатно вышел, предоставляя ей возможность раздеться. На всякий случай я пробыл на кухне десять минут, когда же вернулся в комнату, то Ланина уже спала. Я, стараясь не производить лишнего шума, разложил раскладушку и даже не стал ее застилать бельем; чистого все равно больше не было. Я лег прямо в одежде. Несмотря на усталость, мне хотелось кое-что обдумать. Но поток мыслей очень быстро растворился в моей голове в непроницаемой темной мгле.

Наше пробуждение было почти одновременным, я отворил глаза свету, повернул голову в сторону Ланиной и увидел, что с ней происходит то же самое явление. Несколько секунд она изумленно озиралась, вспоминая, как она оказалась в этой ужасной комнате, затем, когда память вернулась к ней, ее лицо приобрело осмысленное выражение.