Человек Желания - [49]
Один лишь Искупитель никого не убивал, и Он всегда прощал.
А Якову и Иоанну Он с неба помешал огонь свести на город, которого мещане не пожелали принимать Его. Похитил Он Петра у сатаны, который просил Его апостолов просеивать, как в решете пшеницу; и за мучителей Он собственных молился в тот час, когда они его терзали.
И если Ему последовать желаешь милосердием своим, то кто способен ограничить упования твои? И если молитва праведного может все, найди свидетельства себе о том: сие доказывать ты непрерывно сможешь во всяком своем шаге и в любое время, как будто сам с себя совлек ты ризы человечьи.
116
Оружие мы все имеем и всё должны преодолеть, когда желаем победить, пусть нам не стоит побеждать единым способом.
Одним необходимо обуздать себя в страстях, другим же – в назиданьях ложных, горячечных условностях мфских, недугах тела, треволнениях мысли, своих пренебреженьях к мере; и если не имеешь одного хотя бы за образчик, никак в действительность не перейдет другое.
Должны поддерживать мы скорби милосердьем, что пробуждается у нас, когда Господь нам посылает несколько лучей Своей любови пылкой к человечеству. Господь приблизил полноту Небес до сердца человека, дабы очаг сей светоносный Ему показывал спасительные муки!
Дух человеческий, преграды все вознаграждаются дарами и добродетелью тождественной. Имеет силу ль человек, обуреваемый страстями? И обладает ли несчастный отвагой и предприимчивостью сразу? У человека слабого имеются ль предусмотрительность и кротость? Воспринимает ли душою удрученный человек познание, доверие и отреченье?
Ниспосланные нам недуги возможно одолеть всегда, умышленно отбросив причины, сопровождающие их.
Дух человеческий, спеши же применить ты наблюденье утешительное это к великому деянью Божества; смотри же: и обширно, и кротко, и премудро распределение даров Его меж избранных различных.
Последние должны уравновесить и стереть все нестроенья, что сокрыты в человеке плотском. И, несомненно: они невыразимыми скорбями страждут; однако, кто способен утешенья их выразить?
117
Каким путем способен создаваться звук и становиться слышимым? Посредством сжатия материи или увеличения воздушного объема? Но в этом не стоит нам искать идею возникновения гармонии.
Синоним тишины природа, поскольку ни о чем не говорит она. И необходимо преградам упраздниться, чтобы пролились гармонические звуки.
Не то же ль самое и чувства наши все? Не суть они ли соединенье нашего начала внутреннего с началом внешним сущего всего? Откуда учение сие, как будто видим все мы в Боге, и почему, о, смертные, Его вы слишком удалили от себя?
Имеется два уровня, но в них соединение не в силах твориться без разрыва. И нет ли сил противных: одной – для прерывания соединения; другой – для покровительства ему? И сверх того, не существуют ли начал дающего с воспринимающим?
Четыре числа сии по существу отображают закон естественных и божьих проявлений.
Для этих проявлений все тела – сосуды. Однако тела с вещественными существами суть только ощущения сосуды. И человек есть чувственный сосуд одновременно с сосудом нравственным и созерцательным.
Поразмышляйте над цветами; и только три из них найдете относящимися вы к природе бренной, из которых один – цвет смерти. Четыре цвета вы обнаружите для естества нетленного; один из них есть жизни цвет.
О, смертные, нет знания любого этих истин, которое не подтверждалось бы нисколько: все ими осуществлено; и вам дан миг отдохновенья, чтоб нравственные чувства для вас вполне естественными стали, каковыми являются для вашей сути чувственной простые ощущения.
118
И отчего агент верховный смятением не обладает никаким в сознании сущности своей и власти? Да потому что действует он непрестанно: деяние его не знает перерыва.
Остерегайся бросить размышлять над добродетелью своей; ты не познаешь впредь очарованья имени благого, коль перестанешь это делать. Его цена в движении таится. И без деянья неослабного и сущего оно пребудет лишь зерном невызревшим.
Беги вещей нетрудных: тебе пристало легче рассуждать, чем написать, и написать, чем помолиться, и помолиться, чем утруждать себя деяньем.
Беседы приносят больше блага твоему рассудку, нежели твоей душе; писанья труд и размышлений дают того же больше для души, чем для рассудка; молитва пристальная и непрестанная влияет равно благотворно на душу и рассудок.
Твое ко благу обращенное деянье способно доставить удовольствие и Богу Самому. Пусть даже от Него исходит это; но и о том, на что способен ты сам по себе, Его просить необходимо с рвеньем.
Учтите, что недостаток дел преследует людей неощутимо. Влечет он за собой в идеях недостаток, сводящийся к тому, когда, вместо деяний, у человека остаются только словеса.
Активное ты по природе существо; коль проживаешь, удалившись от истинных и просветляющих начал, то утешаешься картиной их итогов, способной усладить тебя.
Одновременно мiр полон подражающих людей; однако в нем недостает людей, что наставляют. И внешний вид деянья почитают они деянием самим, поскольку человека легко в подобиях запутать!
Ораторы, поэты, цель ваша лишь вещать о благе; премудрых цель – о благе думать; цель праведных – творить во благе.
«О заблуждениях и истине», или «Воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания» за авторством Неизвестного Философа - Луи Клода де Сен-МартенаОб авторе (Биография Луи Клода де Сен-Мартена)Сочинение, в котором открывается Примечателям сомнительность изысканий их и непрестанные их погрешности, и вместе указывается путь, по которому должно бы им шествовать к приобретению физической очевидности, о происхождении Добра и Зла, о Человеке, о Натуре вещественной, о Натуре невещественной, и о Натуре священной, об основании политических Правлений, о власти Государей, о правосудии Гражданском и Уголовном, о Науках, Языках и Художествах.Философа Неизвестного.Переведено с французского.Иждивением Типографической Компании.В Москве, в вольной Типографии И.
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
В атмосфере полемики Боб Блэк ощущает себя как рыба в воде. Его хлебом не корми, но подай на съедение очередного оппонента. Самые вроде бы обычные отзывы на книги или статьи оборачиваются многостраничными эссе, после которых от рецензируемых авторов не остаётся камня на камне. Блэк обожает публичную дискуссию, особенно на темы, в которых он дока. Перед вами один из таких примеров, где Боб Блэк, юрист-анархист, по полочкам разбирает проблему преступности в сегодняшнем и завтрашнем обществе.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.