Человек-волк - [31]

— Волк — животное, и он убивает для того, чтобы есть. Он убивает овец, а иногда, когда очень голоден, может убить корову или лошадь. А этот сукин сын убивает, чтобы украсть, только для того, чтобы украсть, и он способен торговать любой своей добычей.

Так сказала Барбара в одном из своих показаний. Она была восхитительна. И она говорила это, вызывающе глядя на моего защитника. Затем она повернулась ко мне.

— Ты можешь обмануть этих сеньорито, — сказала она, указывая на ученых мужей, — ведь они никогда в жизни не видели волков, но только не меня.

А потом еще сказала:

— Дайте мне хорошую палку и оставьте нас одних в каштановой роще, вот тогда увидите, что останется от человека-волка.

Нет сомнения, что она смелая женщина, и мне она нравится. О, если бы Мануэла была наделена похожим характером, один Бог знает, куда бы мы зашли! Барбара холодна и рассудительна, как я, и она с самого начала все поняла. Это она забила тревогу среди соседей, растолковав им, что происходит в действительности; это она втолковывала всем свое объяснение того, почему исчезли ее сестры. Ее слова, прозвучавшие на фоне речей медиков, вызывали улыбку как у Фейхоо, так и у меня.

Каждый раз, когда выступал кто-нибудь из эскулапов, я раздумывал над тем, как мне следует вести себя в дальнейшем, или же постепенно приобретал уверенность, что я на правильном пути. Моим единственным спасением было убедить зал, что если я и не человек-волк, то по меньшей мере несчастный невежда, который свято в это верит. Бедняга, которого сие поверье и воздействие неких идущих из глубины веков сил толкали на убийство. А в дальнейшем, движимый нуждой, он продавал за бесценок одежду и прочие принадлежности жертв, не думая о последствиях.

— В первом случае следует считать несомненным, — утверждал, кажется, дон Хосе Лоренсо, — что страсти, а следовательно, и всевозможные отклонения и мании, которые могут из них происходить, располагаются в мозгу, или во внутренних органах, либо сразу и там и там; если только речь не идет о неизвестном нарушении чувствительности, не имеющем определенного места. Если эти чрезмерные страсти располагаются в мозгу, то безумства, которые от них происходят, в большинстве случаев мягкие, парциальные. Они сводятся скорее к акту восприятия, нежели к какому-либо иному проявлению и обыкновенно выходят за пределы разума, но никак не долга; так, например, мономания как рассудочного, так и честолюбивого толка, обычно длится недолго и излечивается с помощью профессионального искусства или под воздействием самой природы.

Когда доктор Лоренсо разглагольствовал таким образом, я понимал, что никогда не смог бы изобразить такого рода помешательство, каким бы временным оно ни было и сколько бы ни приписывали как происхождение, так и разрешение от сего недуга природе. У меня это должно быть чем-то гораздо более глубинным, чем-то, что менее всего было бы доступно пониманию большинства людей, в том числе и моему. Я должен продолжать настаивать на той истине, что открыл мне дон Педро Сид, приходской священник, всегда имевший обо мне весьма высокое мнение; так вот, он сказал как-то, что человеческое существо пытается найти магическое объяснение всякий раз, когда не находит рационального. Нечто подобное дал понять во время суда и Мануэль Руа Фигероа, мой защитник: однажды, при составлении обжалования в суд Коруньи, Руа сказал, что человеческое существо пытается объяснить свои поступки своими тревогами. Так и есть. Человек стремится все истолковать через свои страхи. И мне следовало по-прежнему стремиться пробуждать страх, дабы вызвать благоприятное для себя объяснение. Мне на руку играло то, что меня продолжали считать невежественным и неотесанным деревенщиной.

— Во втором же случае, — продолжал высокоученый доктор медицины, — безумства сводятся к единичным в большей или меньшей степени нелепым поступкам, то есть они носят непостоянный характер; в подобных случаях безумство затрагивает чувство долга и излечивается путем профессионального вмешательства: это, например, эротомания, приводящая к сатириазу, а также психозы, наступающие во время беременности, и некоторые другие; иными словами, это, скорее, безумие впечатляющее, но не серьезное.

Так безапелляционно изрек ученый эскулап, ища взглядом одобрения Фейхоо. Зал наполнился гулом голосов, и многие беспокойно зашевелились. Я сделал вывод, что не смогу попасть под этот вид безумия. Я не уловил некоторых терминов, использованных в докладе эксперта, но нетрудно было догадаться, что это было слишком просто и мне не подходило.

— И наконец, под третий случай попадают виды безумства, связанные с насилием, те, что проявляются в актах жестокости и не принимают во внимание ни долг, ни какие бы то ни было сдерживающие моменты, ни обстоятельства; к таковым относится выраженная пиромания, — тут эскулап повысил голос, придав ему больше значительности, — и сюда же — ликантропия. Сие болезненное состояние непреходяще, по сути своей неизлечимо, и если даже когда-либо природе и удается победить болезнь, то все равно остаются неопровержимые следы ее протекания, которые не может не распознать врач. Как следы, так и само протекание болезни!