Человек в западне - [18]

– Он совсем измучен, пусть едет домой, верно? – говорил Питер.

– Хорошо, – ответил Трант, – пусть уезжает.

– Я увезу его к нам? – твердо и в то же время вопросительно произнес Питер.

– Нет, я уеду сам, – так же тв.ердо сказал я.

– Но, Жак…

– Отстань от меня, понятно?

– Но сегодня ты не можешь быть один!

– Я имею право остаться один? – обратился я к Транту.

– Пожалуйста, делайте что хотите, но прошу вас завтра прийти в комиссариат и дать официальные показания.

– Хорошо.

Я повернулся и пошел через бесконечно длинную комнату. Базиль, Филлис и Нора стояли у двери. Нора сделала шаг ко мне. Кажется, в ее лице было сочувствие. Она протянула мне руку. Я хотел улыбнуться ей, но улыбка не получилась.

– Ничего со мной не случилось. Пойдите, пожалуйста, к Жанне, вы ей больше нужны.

Внезапно Базиль загородил мне выход. Он был напыщен, словно я его обидел.

– Это возмутительно! Это скандал! Как это могло случиться? Кто это сделал?

– Кто это сделал?

Да, конечно, это было возмутительно, это нарушало ритм его завтрашней работы.

– Никому не говорите, – сказал я, – но убийца – Гвендолен Снейгли.

Я бросился к выходу, чувствуя, что еще минута – и я разрыдаюсь.

Глава 10

Я вернулся домой, принял аспирин и приготовил виски, но пить не мог. Мне казалось, что дома будет легче, но облегчения не наступало. Я сел на диван. На стене против меня висела картина в стиле Дюфи с видом костела святого Захария в Венеции. Я купил ее во время поездки в Европу. И мне вспомнился Рим, фонтан возле дворца Медичи. Солнечный свет падает сквозь зеленую листву. Я услышал тихое ворчание воды в каменном бассейне и гудки мотороллеров. И вдруг подумал, что Билл никогда не поедет в Рим. Я представил себе его будущую жизнь: камера, жесткая постель, лязг закрывающихся дверей… Я подошел к телефону и набрал номер сына. Никто не отвечал.

Сильвия! Кажется, Сильвия Ример. Я взял телефонную книгу. Вот она! – Сильвия Ример, Перри-стрит.

Гудки… Бесконечно долгие гудки. Я чувствовал, что у меня уходят последние силы. Я уже совсем было собрался положить трубку, когда услышал девичий голос:

– Да?

– Сильвия Ример?

– Да.

– Говорит Дулитч, отец Билла. Он у вас?

Минута молчания и снова:

– А в чем дело?

– Если он у вас, мне надо с ним поговорить.

– Зачем?

– Разве вам не все равно?

– Нет. Вы хотите с ним говорить, но я не знаю, захочет ли он говорить с вами.

– Мне надо его увидеть.

– Об этом вы уже говорили.

– Еще раз повторяю то же.

– А я повторяю: зачем?

– Ради Бога, его ищет полиция.

– Полиция?!

– Да, полиция.

– Приходите лучше сюда.

– Он у вас?

– Да. Лучше, если вы придете сюда.

Я хотел взять из гаража машину, но побоялся, что нс смогу управлять ею. Меня трясло, руки дрожали.

Таксист долго плутал, пока наконец не остановился у дома из красного кирпича. В тусклом свете фонаря я с трудом разобрал надписи у звонков. Дверь открыла Сильвия Ример, невысокая, плотно сбитая особа в очках. На вид ей было лет двадцать пять. Как я и предполагал, она выглядела так, как выглядит любая девушка из такой среды.

– Где он? – спросил я.

– Пройдите.

– Где он? – нетерпеливо повторил я.

– Я прошу вас войти. Мне надо закрыть дверь. У меня очень любопытные соседи.

Я вошел в маленькую переднюю.

– Билл спит в спальне. – сказала она.

Мы вошли в полутемную комнату, похожу на мастерскую. Кроме топчанов в ней находились вещи, свойственные комнатам такого типа: репродукции Тулуз-Лотрека, разбросанные всюду книги, блокноты. На одном из топчанов лежала разобранная постель и китайская пижама.

Сильвия подошла к столу, заваленному рукописями, и налила немного вина в баночку из-под горчицы, украшенную, голубыми цветочками.

– Пожалуйста, это все, чем я могу вас угостить.

Она подала мне баночку, я ее взял. Я был растерян и поражен внезапностью случившегося, тем, что сижу у совсем не знакомой мне девушки, а больше всего тем, что сейчас увижу Билла.

– Вам нехорошо? – спросила она.

– Нехорошо? – машинально повторил я.

Она присела у стола, некрасивая, неуклюжая девушка с большими бедрами и большими очками.

– Что натворил Билл?

– Он не говорил вам?

Она отставила в сторону стакан с вином, достала сигарету, закурила и сказала:

– Он пришел сюда час тому назад и ничего не рассказывал кроме того, что очень устал и хочет спать. По его виду я догадалась, что что-то случилось.

Он сказал, что хочет спать! Он держался здесь, как свой человек. Сильвия Ример, очевидно, и являлась тем «другом», это она отдала ему свою постель, а сама перебралась на топчан.

Чтобы сохранить равновесие, я стал анализировать факты: Ронни убили в половине десятого, Билл пришел сюда в половине двенадцатого. Где же он был эти два часа?

– Дело, должно быть, в Жанне? – сказала Сильвия.

– Вы знаете о Жанне?

– Боже мой! – с горечью сказала она. – Дни и ночи он кормил меня только Жанной. Не удивляйтесь, я заменяю Биллу мать.

Мои нервы, натянутые до предела, резануло это: «мать Билла». Снова перед моим мысленным взором предстала Фелиция в проеме окна.

Я схватил баночку от горчицы.

– Вам нехорошо? – вскочила Сильвия.

– Да…

– Так скажите ради Бога, что случилось?

– Он убил Ронни.

Теперь, когда я сказал самое страшное, когда я увидел, что и ее это потрясло, мне стало легче. С минуту она смотрела на меня с глупым, каким-то рыбьим выражением, совсем как Анни там, на лестнице. Потом очень быстро спросила: