Человек в саване - [8]
Хотелось, чтобы каждый час, каждая минута кончалась скорей и скорее наступал завтрашний день.
На письменном столе лежал весь испещренный заметками обвинительный акт и почти целиком написанная речь. Здесь, в этой маленькой тетрадочке с синей обложкой, было записано все, что передумано за много дней и хороших рабочих ночей — и Тарсов с любовью перечитывал каждую строчку, стараясь запомнить отдельные удачные выражения.
Обедал, и ничего не хотелось есть. Жена с ласковой улыбкой смотрела на Тарсова.
— Да будет тебе волноваться… Съешь хоть что-нибудь…
Тарсов поднял на нее глаза и тоже улыбнулся.
— Пустяки… Я не волнуюсь. Просто — не хочется…
Потрогал массивную серебряную вилку и добавил:
— Сегодня надо рассеяться. Пойдем сегодня в театр… До восьми я должен съездить в тюрьму… к этому — Николаеву. Поговорить с ним, а потом и поедем. Ты только успей одеться…
Жена снова улыбнулась, а Тарсову вдруг стало неприятно, что вот от этой женщины, пахнущей дорогими духами, от этих знакомых картин на стенах столовой и стола, покрытого белой-белой скатертью, вдруг придется оторваться и поехать в темную, грязную и жутковатую тюрьму с каменными, тусклыми коридорами и круглыми глазками-окошечками камеры… А ехать надо.
Уже зажгли лампу. Желтый свет без огонька, сливаясь с тоненькой струйкой копоти, дрожит в углу и освещает бледное зеленовато-серое лицо пекаря, прижавшегося к стене. Он не смотрит в глаза Тарсову и что-то говорит глухим, усталым голосом.
Во фраке, с белой яркой грудью, на которой синеньким огоньком играют бриллиантовые запонки, Тарсов сидит на краешке стула и с нарастающей тревогой слушает раздраженные слова.
— Кому?
— Да вот тому парнишке… Ему-то что будет? Вот которого вместе со мной водили… Сидельцу этому…
— Ему? — стараясь быть спокойным, отвечает Тарсов. — То наказание, которое дали бы вам, если бы суд признал, что убили вы. На каторгу…
— А если он не убивал? — вызывающе спросил пекарь. — Тоже на каторгу?..
— Какой вы… странный, — сухо улыбнулся Тарсов. — Тогда, конечно, нет… заподозрены вы двое… Больше никого нет. Если будет доказано, что убили не вы… Произведется новое расследование… Да и я в речи буду указывать, что все улики против него…
— Это против сидельца-то? — со злой улыбкой спросил пекарь.
— Ну да… Тогда вас освободят…
— А его на каторгу?..
Наступило тяжелое молчание. Тарсов мял попавшуюся под руку хлебную крошку. Николаев, опустив голову, смотрел на ноги и тяжело дышал.
— А он виноват, этот сиделец-то? — не подымая глаз, спросил пекарь. — Вы-то знаете это?..
Какая-то волна злости против этого человека, точно незаметно издевающегося над ним, хлестнула в голову Тарсову.
— Ну, да, да, — теряя прежний спокойный тон, вдруг выкрикнул он, — ну да, знаю, уверен… а что?..
— Что? — и вдруг Тарсов увидел в глазах пекаря такую безысходную злобу к себе, что даже привстал со стула. — Что же, значит, того на каторгу упечь… Невиноватого-то человека… Я сухонький выйду, а того от винной лавки на каторгу…
И, точно бросая, а не говоря каждое слово, пекарь добавил:
— Вот что… господин адвокат… убил-то ведь я. И руки я мыл… Кабы не пьяный этот, так бы и удрал… Денег надо было и прирезал чиновничишку…
— Значит… значит… вы? — с каким-то ужасом спросил Тарсов, чувствуя, что все плывет у него перед глазами. — Вы?..
— Ну да… я… — глухо подтвердил пекарь, — на суде завтра скажу… Все равно, чай…
Шатаясь и придерживаясь за стенки, Тарсов вышел из камеры…
Когда жена вошла к Тарсову в кабинет, он лежал, не сняв фрака, на диване, разметав руки и вздрагивая всем телом.
Губы у него дрожали, на одной из щек повисла маленькая прозрачная слезинка, а воротничок, наполовину разорванный, тряпкой висел на шее…
— Что ты… что с тобой… Шура… — вскрикнула жена и подбежала к дивану, — что ты…
Тарсов приподнялся и отстранил жену рукой.
— Оставь меня, — тихо попросил он, — уйди…
— Скажи, что… Ну что с тобой… Дело?..
— Сознался… Пекарь и убил, — глухо произнес Тарсов, — все к черту.
Жена на цыпочках вышла из кабинета.
Тарсов поднялся с дивана, осмотрел мутными глазами всю комнату… А когда взгляд его коснулся до тетрадки с синими обложками и толстого обвинительного акта, какая-то громадная, все превышающая обида сразу ворвалась в сердце и так больно сжала его, что Тарсов почти добежал до стола и, кинув голову на руки, заплакал, захлебываясь и истерически вскрикивая…
Мягко светила матовая лампочка и красиво стояли около письменного прибора — две белые, точно восковые, гвоздики, вставленные в длинные из красивого зеленого стекла вазочки…
Человек, который убил
Темно-зеленые бархатные портьеры волнистыми складками падали у двери и, как жуткий саван, полуприкрывали судорожно раскинутое тело молодой женщины.
Лицо у нее было белое и настолько женственно-красивое, что даже предсмертные минуты не оставили на нем своего ужасного следа. Глаза были открыты и стеклянным ледяным взглядом смотрели на окна, через которые уже пробивалось мокрое и мглистое петербургское утро. Тюлевые густые занавеси не пускали его в комнату и, проходя только своей противной бледнотой, оно смешивалось с жидким светом электрической лампочки и окрашивало все в комнате неприятным серым отливом.
В антологии впервые собрана русская шерлокиана, опубликованная в период с начала XX в. и до Второй мировой войны. В это масштабное по полноте и широте охвата издание включены вольные продолжения и пастиши, пародии и юмористические рассказы, истории о приключениях Шерлока Холмса в городах и весях Российской империи и Советского Союза и статьи критиков и интерпретаторов. Многие произведения переиздаются впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли ранние рассказы 1912–1918 гг. и рассказы 1928–1936 гг., а также рассказы из журналов и газет.
Лето. Кембридж. Друзья. Тусовки. Казалось бы, очередное, ничем не примечательное лето для Элизабет Джонсон, но даже одно новое знакомство способно перевернуть твою жизнь с ног на голову. И кто знает, кем может оказаться человек, с которым ты сталкиваешься в коридоре университета каждый день, и к чему порой приводит любопытство… Содержит нецензурную брань.
Валентина Олесова, молодая женщина тридцати с небольшим лет, свободная, юрист по образованию, заглянув утром в почтовый ящик, обнаружила письмо, из которого узнала о существовании родной тетки, сестре отца, о которой в семье никогда не упоминали. Мария, так зовут вновь обретенную родственницу, проживает в Праге. Она недавно овдовела и решила вернуться на родину. Но для этого ей нужно было вступить в права наследства после смерти мужа и продать клинику, которой владел ее покойный муж. Однако Мария погибает под колесами автомобиля, а клиника переходит к заместителю ее мужа по завещанию, которое якобы составил муж перед смертью.
Продолжение первой части захватывающего рассказа. В этой книге вы узнаете как дальше повернется жизнь героев.
В детективе «Случайная жертва» сыщик-любитель Тимофей Савельевич снова берётся за расследование безнадёжного дела. Совершено двойное убийство, жертвами которого стали известный правозащитник и скромная девушка. За их убийство уже осуждён человек, но внезапно появляются новые доказательства, ставящие под сомнение вынесенный приговор. Подозреваемых слишком много и шанс найти виновного минимален. Но большой опыт и нестандартный подход к решению задач должны помочь Тимофею Савельевичу вычислить настоящего убийцу.
В каждом из нас кроется страх того, чего боятся нет абсолютно никакого смысла. И всякий, у кого есть подобная причина для беспокойств, пытается её спрятать в своей душе как можно глубже. Однако Нат считал, что ничего такого в этом нет. Ведь никто ему толком не объяснял, каких страхов стоит стесняться, а каких нет. Он спрашивал, но понятного ответа ему так никто и не дал. Почему? В этом Нат тоже пытался разобраться. Это вторая повесть из цикла "Дом на распутье". О том, как начинались приключения Натана Эймона и его друзей, вы можете прочесть в книге "Убийство в классическом стиле".
Приморский край, почти наши дни. Во время крещенских купаний жители деревни находят труп местного художника. Праздник испорчен, а милиция убеждена, что неудачливый служитель искусств покончил с собой. Однако видимых причин для этого нет: он был не стар, вполне доволен жизнью и полон творческих планов. Имел место несчастный случай? Или смерть художника оказалась кому-то выгодна? За расследование берется лучший друг погибшего, бывший моряк и молодой пенсионер Иван Ильич Осинников. Содержит нецензурную брань.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.