Человек в поисках себя - [75]

Яркая картина внутренней борьбы, которой требует поиск истины, нарисована в письме философа Шопенгауэра, адресованном Гёте. Рассказывая о тех трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться при разработке мыслей уже после того, как они впервые пришли к нему, Шопенгауэр пишет: «…И тогда я предстаю перед собственной душой, подобно тому как неумолимый судья предстает перед узником, распростертым на дыбе, и заставляю ее отвечать до тех пор, пока не иссякнут вопросы. Практически все ошибки и невыносимые безумства, коими переполнены головы философов и их доктрины, проистекают, по моему разумению, от недостатка в такой пытливой честности. Истина не была найдена не потому, что ее не искали, но потому, что всегда имели намерением вновь отыскать то или иное предвзятое мнение, либо же по меньшей мере сберечь какую-нибудь излюбленную идею, и имея перед собой такую цель, прибегали к отговоркам, которые обращали как против других людей, так и против самого философа. Смелость чистосердечно признаться в этом перед лицом каждого возникшего вопроса делает человека философом. Он должен быть как Эдип Софокла, который в стремлении прояснить уготованную ему страшную судьбу неутомимо продолжает поиск даже в те моменты, когда начинает предугадывать, что за невыносимый ужас ему предстоит постичь, получив ответы на свои вопросы. Но для большинства из нас милее сердцу Иокаста, умоляющая Эдипа во имя богов бросить поиски; и мы уступаем ей, и потому философия сегодня там, где она есть… Философ призван допрашивать себя без всякой пощады. Такое присущее философии мужество, однако, не возникает из рефлексии, не может быть выцежено из твердого намерения, но составляет врожденную наклонность ума».

Мы согласны с Шопенгауэром, как согласен и Ференци[92], цитирующий это письмо, в том, что такая честность необходима, если человек хочет узреть истину, и что она проистекает не из интеллекта, но является частью врожденной способности к самосознанию. Впрочем, мы не согласны с тем, что это – «врожденная наклонность» в том смысле, что индивид тут не может ничего поделать. Такая честность является этической установкой, включающей мужество и другие стороны отношения человека к самому себе; она не только может быть до известной степени развита, но и непременно должна быть развита, если человек хочет реализовать себя как личность.

Шопенгауэр справедливо ссылается на царя Эдипа как на пример невероятного мужества, которого требует поиск истины, и на уговоры Иокасты, его жены и матери, как на искушение избежать истины. Эдип, твердо вознамерившийся узнать страшную тайну, которая, как он подозревает, окутывает обстоятельства его рождения, приказывает привести старого пастуха, которому много лет назад было приказано убить его еще младенцем. Пастух – единственный человек, который может ответить на вопрос, действительно ли Эдип взял в жены собственную мать. По тексту Софокловой драмы Иокаста пытается отговорить Эдипа:

Чего бояться смертным? Мы во власти

У случая, предвиденья мы чужды.

Жить следует беспечно – кто как может…

Когда Эдип продолжает настаивать, она с мольбой восклицает:

Послушайся, молю… О, воздержись!

Но Эдип не сбит с толку ее истерикой:

Пусть чем угодно разразится. Я

Узнать хочу свой род – пусть он ничтожен!

И когда пастух вскрикивает:

Увы, весь ужас высказать придется…

Эдип вторит ему:

А мне – услышать… Все ж я слушать должен.

Когда Эдипу наконец открывается ужасная истина, что это он убил отца и взял в жены Иокасту, собственную мать, он выкалывает себе глаза. Это очень важный символический акт: самоослепление есть буквально то же, что люди проделывают над собой из-за неразрешимых внутренних конфликтов. Они ослепляют себя для того, чтобы в большей или меньшей степени закрыться от окружающей их реальности. В силу того что Эдип поступает так после того, как узнал, в каком заблуждении он жил, мы можем видеть в его поступке символическое выражение трагической развязки: «конечность» и «слепота» человека, узревшего истину о себе и своем происхождении.

Может показаться, что случай Эдипа – из ряда вон, но разница между его борьбой за истину и нашей в нашем повседневном существовании всего лишь количественная, не качественная. Драма рисует перед нами древнюю, но вечную картину внутренних страданий и конфликтов, связанных с поиском истины о самом себе. Именно эта сторона драмы, а вовсе не тот факт, что Эдип спал со своей матерью, делает выбор Фрейдом именно этого мифа признаком гениального чутья. Ведь искать истину всегда означает подвергать себя опасности, что она окажется слишком ужасной в глазах того, кто ее отыскал. Она требует такого типа отношений с самим собой и такой веры в высшие ценности, чтобы человек смог решиться на риск оказаться внезапно оторванным от корней, которыми являются его повседневные убеждения и оценки и в соответствии с которыми он жил до сих пор. Неудивительно поэтому, что Паскаль замечал: «Подлинная любовь к мудрости – сравнительно редкая вещь в жизни людей».

Умение видеть истину, как и другие неповторимые характеристики человека, упомянутые нами, зависит от способности человека осознавать самого себя. Тем самым он может подняться над конкретной ситуацией, в которой оказался в данный момент, и в своем воображении попробовать «взглянуть на жизнь пристально, окинуть ее взглядом, всю целиком». С помощью своего самосознания он также может заглянуть вглубь себя, чтобы отыскать там мудрость, которая так или иначе, но всегда говорит с каждым, кто имеет уши.