Человек в коротких штанишках - [9]

– Долго в степях нас держали, долго нас голод молил.

– Подожди, подожди, – остановила Леля, – не в степях, а в цепях, и не молил голод, а морил.

Но Аллочка покачала головой и заявила:

– А Дениска так поет. И я буду так петь. Только так.

– Но это же неправильно. Спроси у кого хочешь.

– А Дениска так поет.

– Я твоего Дениску с перчиком съем, если он не научится правильно петь хорошие песни.

– А он разве виноват? – пожала плечами девочка. – Он так поет, и я так хочу петь.

Но это было еще полбеды, вскоре Дениска научил мою племянницу петь частушки: «Эх, яблочко, да на тарелочке, два матроса подрались из-за девочки».

Имя Дениски в доме упоминалось так часто, что мы с Лелей просто изнемогали от желания увидеть его хотя бы одним глазком. Утренник в честь 7 Ноября мы пропустили. Я срочно улетал в Москву по своим издательским делам, а Леля меня провожала. Зато на новогодний утренник мы пришли самыми первыми и привели с собой фотографа со вспышкой. Родителей было много, воспитатели расставили их по одному вдоль стен, только фотографу разрешили разгуливать, где захочется. Нам с Лелей досталось место в самой середине родительской цепочки.

– Объявляем представление, – объявила директриса. – Снег идет.

Она хлопнула в ладоши, и пошел снег, вернее, не пошел, а выбежал из дверей. Родители зашевелились, заволновались. Одна мама не выдержала и крикнула:

– Ирочка, я здесь.

Я тоже успел негромко сказать нашей девочке, когда она пролетала мимо:

– Ква-ква.

Но она даже не посмотрела в мою сторону, пронеслась холодно, как настоящая снежинка. На ней было марлевое белое платье, высокие белые гольфы, белые тапочки и большой белый бант. И в руках она держала две большие вырезанные из картона снежинки. Размахивая ими, Алла вместе с другими девочками изображала метель.

Родители зааплодировали. Воспользовавшись этим шумом, Леля крикнула:

– Аллочка, когда будешь танцевать в том углу, посмотри на дядю фотографа со вспышкой.

В конце своего номера девочки взялись за руки и образовали хоровод вокруг елки. И тут из-под их рук стали выныривать в середину круга мальчишки в заячьих комбинезонах с хвостиками и длинными ушами. Когда все зайцы оказались в середине, снежинки разомкнули руки и отступили назад.

Мы с Лелей знали, что Дениска находится среди зайцев, и думали, что сразу по одному виду узнаем его, но не тут-то было. Леля, не теряя времени, подобралась к тому месту, где стояла Аллочка, и, наклонившись, тихо спросила:

– А где тут Дениска? Покажи.

– Они все одинаковые, – потупив глаза, ответила девочка.

– Ты покажи мне кивком, я пойму.

– Они все одинаковые.

Мальчишки, одетые зайцами, действительно казались все одинаковыми. Но нам очень хотелось найти среди них Дениску. В десяти шагах от меня стояла знакомая девочка с нашего двора. Я пробрался к ней и спросил:

– Лариса, где тут у вас Дениска?

В это время зайцы закончили танец и побежали мимо нас. Девочка радостно показала рукой.

– Вот он, вот он!

Она держала руку вытянутой, пока ей не удалось ткнуть в комбинезон толстого розовощекого мальчишки.

– Лариса-крыса, – оттолкнув ее руку, мимоходом сказал Дениска.

Зайцы убежали. Вместе с ними убежал и Аллочкин приятель. Глядя ему вслед, Лариса обиженно проговорила:

– Он сырую лапшу ест. Ворует на кухне и ест. Он самый первый всегда ворует и ест. И вашей Алле сырую лапшу дает. Она тоже ест.

– А ты, значит, не ешь?

– Я ничего сырого не ем, никогда, – гордо ответила девочка. – Я даже сырую воду не пью. Мне мама не велит.

В раздевалке я увидел Дениску еще раз. Он сидел на большом стуле, вытянув вперед ноги, а его толстая бабушка стояла перед ним на коленях, надевала ему боты. Потом она достала из сумки женские чулки в рубчик и принялась натягивать их поверх бот.

– Что это вы делаете? – не удержался я от вопроса.

– На улице скользко, а в чулках ему будет безопасно идти. Я так всегда делаю.

Она подвязала чулки, и пошел Дениска из дверей детского сада на улицу в чулках.

Вслед за Дениской вышли и мы. Алла видела, что я разговаривал с Ларисой и с бабушкой ее приятеля, и настороженно ждала, что я скажу. Я подхватил ее, в шубе и в валенках, на руки и молча понес по людному проспекту, желая этим жестом показать, что ничего страшного я от болтливой Ларисы не узнал. Только шагов через двадцать или тридцать, когда Леля отстала попрощаться с бабушкой Дениски, я спросил:

– Ну, как тебе понравился утренник?

– Ква-ква, – ответила она.

– Видели мы наконец твоего Дениску.

– Правда, он смешной? – доверчиво заглядывая в глаза, спросила девочка.

– Ква-ква, – ответил я. – Особенно когда в одних чулках идет по городу.

– Чулки мне как раз не нравятся, – осуждающе заметила она и вдруг спохватилась: – Ой, чего ты меня несешь на руках. Опусти.

Я опустил ее на тротуар, мы подождали Лелю и пошли дальше втроем, крепко держась за руки.

Андрейка

Вскоре выяснилось, что не один Дениска занимает воображение нашей девочки. Как-то, придя в гости на Никитинскую, я застал в доме незнакомого мальчика, который тотчас встал с кресла и предложил:

– Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо, – растерялся я. – Ты кто ж такой?

Но тут из другой комнаты выбежала Алла и все объяснила: