Человек в движении - [101]
Затем наступило время возвращаться в отель, чтобы двинуться оттуда торжественным выездом к зданию парламента, где нас ожидали тысячные толпы народа, репортеры, телевизионные камеры и даже, представьте себе, духовой оркестр. Вот тут-то и началась самая потеха.
Премьер-министр позвонил мне, когда мы еще были в Ньюфаундленде, и сообщил, что правительство готово пожертвовать нам миллион долларов, причем в любое удобное для нас время и в любом месте по нашему выбору. Он сам был готов вылететь хоть на следующий день и преподнести мне чек прямо на маршруте, если я считал такой вариант наиболее приемлемым. Я судорожно глотнул воздух, после чего поблагодарил премьер-министра за его заботу о нас и за деньги. Посовещавшись, мы решили, что идеальным местом для такого события может быть Оттава.
Церемония состоялась на улице у здания парламента. С первой же секунды я понял, что попал в беду: мое кресло оказалось на склоне. Мне приходилось придерживать колесо одной рукой, иначе я бы покатился под откос. Затем я заметил, что все кругом пестрит флагами и ведерками с эмблемой организации «Кинзмен». Что ж, они осуществляли сбор пожертвований, но мне показалось, что для подобной церемонии все это слегка отдавало коммерческой рекламой. Поэтому своей свободной рукой я обхватил ведерко, которое стояло у меня на коленях, чтобы хотя бы на нем прикрыть надпись «Кинзмен».
Пока произносились речи, у меня все обстояло нормально. Затем премьер-министр попытался вручить мне чек.
Вот тут мне моих двух рук явно не хватило. Поэтому он поднял чек над головой, показал его толпе, а потом опустил его в ведерко. Это был отличный театральный жест, отличный пример политики и прекрасный кадр для фотографов. Что касается нас, мы просто не могли мечтать о большем. Затем мы обменялись рукопожатием, толпа разошлась, и мы отправились назад к гостинице.
Однако мы не знали, что, когда трогались в путь, один из помощников премьер-министра совершенно резонно решил, что ведерко для сбора пожертвований отнюдь не самое подходящее место для чека в миллион долларов. Поэтом он взял да и вынул его оттуда. Единственное, что он позабыл сделать, так это предупредить хоть кого-нибудь об этом.
Спустя несколько минут Мюриэл Хани и Джим Тейлор с рассеянным видом возвращаются в отель, как вдруг их догоняет запыхавшийся помощник премьер-министра, сует им чек и говорит: «Мюриэл, что мне с ним делать?»
На какой-то миг они остолбенели: подумать только, миллион долларов! Первое, что им приходит в голову: а не поехать ли в Акапулько[4]? Затем Мюриэл берет чек, и они входят в вестибюль отеля, а здесь все эти «кинзмены» панически роются в своих ведерках и приговаривают:
«Но ведь он должен быть где-то здесь! Нельзя же вот так взять и потерять чек на миллион долларов!»
Мюриэл подходит к ним и, помахивая чеком, спрашивает:
«Случайно не это ищете, а, ребята?»
Этот чек значил для нас куда больше, чем просто деньги. Он являлся доказательством того, что премьер-министр и правительство однозначно выразили поддержку проекту «Человек в движении» и всему тому, ради чего он был предпринят. В тот же вечер мы получили дополнительное подтверждение этого, когда присутствовали в качестве почетных гостей на вечеринке, устроенной ради сбора средств министром транспорта Доном Кросби.
Во время перерыва мне удалось переговорить с глазу на глаз с господином Малруни в его кабинете. Он снял пиджак, расслабился, и у нас состоялся непринужденный, обычный человеческий разговор.
Затем я достал маленький листок бумаги с рядом заготовленных вопросов. «Надеюсь, сэр, вы не воспримете это как чрезмерную бесцеремонность с моей стороны, — сказал я ему, — но существует ряд вопросов, касающихся положения инвалидов в этой стране, и я хотел бы обсудить их с вами».
На какой-то миг у него удивленно подпрыгнули брови.
«Конечно», — ответил премьер-министр, и мы проговорили с ним на эту тему, до тех пор пока не настало время возвращаться к обеду. Удивительно, но наше турне поистине открывало нам все двери. Моя же задача заключалась в том, чтобы войти в них и донести проблемы и чаяния инвалидов до тех, кто за ними находился. Больше такой возможности могло никогда не представиться.
Во время нашего пребывания в Оттаве я также встретился с федеральным министром по делам спорта Отто Елинеком, государственным секретарем Дэвидом Кромби, премьер-министром провинции Онтарио Дэвидом Петерсоном и другими официальными лицами. Зачастую эти встречи проходили в присутствии представителей организаций по оказанию поддержки инвалидам — и нам удалось заручиться заверениями, что проблемы инвалидов будут решаться более энергично, причем не только во время нашего турне, но и на долговременной основе.
В частности, господин Елинек пообещал сделать все от него зависящее, чтобы спортсмены-инвалиды в Канаде были признаны как полноправные атлеты и заняли достойное место в мире спорта. Он также обещал нам убедить Международный олимпийский комитет воплотить в жизнь нашу мечту о включении соревнований инвалидов-колясочников, по крайней мере по двум видам спорта, в программы олимпиад — по одному в летние и зимние игры, — причем не в качестве демонстрационных или показательных выступлений, а на равной основе со всеми остальными.
Книга, одним из авторов которой является отец ее главного героя, рассказывает о выдающемся канадском профессиональном хоккеисте Уэйне Гретцки, выступавшем за клуб НХЛ «Эдмонтон Ойлерз».Перевод с английского Т.А. Макаровой.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.