Человек, упавший на Землю - [50]

Ньютон вдруг рассмеялся:

– И если вы меня застрелите, президент может проиграть на выборах?

– По указке республиканцев ваши коллеги в Национальной ассоциации промышленников работают не покладая рук. И эти джентльмены, как вы, наверно, знаете, очень влиятельны. И они своих в обиду не дают.

Ньютон засмеялся громче. Впервые в жизни он хохотал в голос. Не просто хихикал, фыркал или прыскал; он смеялся глубоко и громко. И, отсмеявшись, спросил:

– В таком случае вам придется меня отпустить?

Ван Брюг хмуро улыбнулся:

– Завтра. Мы освободим вас завтра.

Глава 9

Уже более года ему все сложнее было разбираться в собственных чувствах. Для его народа такая рефлексия была несвойственна; похоже, Ньютон как-то развил ее в себе сам. За те пятнадцать лет, когда он учился говорить по-английски, застегивать пуговицы, повязывать галстук, зубрил названия спортивных команд, марки автомобилей и прочие сведения, которые по большей части затем не пригодились, он ни разу не усомнился в себе и в плане как таковом. Теперь, прожив пять лет среди настоящих, а не выдуманных землян, он не мог сказать, что чувствует по поводу такого простого события, как освобождение из тюрьмы. Насчет самого плана Ньютон не знал, что и думать, – и, как следствие, не думал о нем вообще. Он очень очеловечился.

Утром ему вернули маскировку. Казалось странным вновь надевать все это, прежде чем вернуться в мир, и в равной степени глупо, ибо от кого ему теперь скрываться? И все же Ньютон радовался, получив назад контактные линзы, те самые, что придавали его глазам более человеческий вид. Их фильтры защищали от яркого света даже лучше темных очков, которые он носил постоянно. Надев их и посмотрев в зеркало, Ньютон с облегчением увидел, что вновь уподобился людям.

Человек, которого он прежде не видел, выпустил его из комнаты и повел к лифту по коридору, освещенному люминесцентными панелями, изготовленными по патентам «У. Э. Корп.», и охраняемому вооруженными солдатами.

Свет в лифте был слепяще-ярок. Ньютон надел темные очки.

– Что вы сказали газетчикам? – спросил он, хотя это не сильно его заботило.

Сопровождающий, хоть и молчал до сих пор, ответил вполне дружелюбно. Он был невысок, коренаст, с плохой кожей.

– Этим мой отдел не занимается, но, по-моему, прессе сообщили, что вас держали под особой охраной из соображений безопасности. Ваша работа жизненно важна для национальной обороны. Что-то в таком роде.

– Будут ли ждать репортеры? У выхода?

– Вряд ли.

Лифт остановился. Дверь открылась в еще один охраняемый коридор.

– Мы выведем вас черным ходом, так сказать, – пояснил сопровождающий.

– Прямо сейчас?

– Часа через два. Надо будет провести рутинные процедуры. Оформить ваше освобождение. Я здесь именно за этим.

Они продолжали идти по очень длинному коридору, который, как и прочие части здания, был освещен чересчур ярко.

– А за что вас вообще здесь держали? – спросил сопровождающий.

– Вы не в курсе?

– Тут о таком не распространяются.

– Разве мистер Ван Брюг вам не сообщил?

Человек усмехнулся:

– Ван Брюг вообще ничего никому не сообщает, кроме президента. Да и тому говорит лишь то, что сочтет нужным.

Дверь в самом конце коридора – или тоннеля, Ньютон не вполне понимал, где находится, – привела их в некое подобие чрезмерно просторного стоматологического кабинета. Стены и пол выложены бледно-желтой плиткой, во всем поразительная чистота. Посередине кресло, вроде зубоврачебного, в окружении неприятно новой на вид аппаратуры. Две женщины и мужчина в бледно-желтых, под цвет плитки, халатах вежливо улыбнулись Ньютону. Он почему-то ожидал увидеть Ван Брюга, но того в комнате не было. Сопровождающий подвел его к креслу и улыбнулся.

– Знаю, это выглядит ужасно, но ничего неприятного с вами не сделают. Просто стандартные тесты, для идентификации в основном.

– Господи, – сказал Ньютон. – Разве вы меня мало тестировали?

– Это были не мы, мистер Ньютон. Извините, если мы в чем-нибудь продублируем ребят из ЦРУ. Но мы относимся к ФБР, и эти данные нужны для вашего досье. Ну, знаете: группа крови, отпечатки пальцев, энцефалограмма, все такое.

– Ладно. – Он покорно уселся в кресло. Ван Брюг сказал, что пути правительства неисповедимы и чудесам его несть числа. В любом случае это не займет слишком много времени.

Какое-то время его тыкали иголками и фотографировали в разных ракурсах. Облепили присосками голову, чтобы записать мозговые импульсы, надели на запястье манжету, чтобы измерить пульс. Некоторые результаты должны были их изумить, но никто не выказал удивления. Как сказал фэбээровец, процедура была рутинной.

А потом, примерно через час, к Ньютону подкатили некий агрегат и попросили ненадолго снять темные очки. У аппарата были две линзы, расставленные на ширину глаз, и они как будто взирали на него вопросительно. Каждая была снабжена черной резиновой чашечкой для более плотного прилегания.

Ньютону стало страшно. Если они не знают про особенности его зрения…

– Что это? Для чего?

Лаборант в желтом халате вытащил из кармана маленькую линейку и приложил к переносице Ньютона.

– Мы просто сделаем несколько фотографий. Это не больно.