Человек теней - [79]

– Пожалуйста. Пожалуйста, не…

Это была Элеанор. Бэйл перевел взгляд туда, где она стояла в дверном проеме.

– Пожалуйста, не трогай его, папочка.

И это последнее слово стало кнопкой выключения. Папочка. Его лицо сморщилось от боли и любви, отчаянной любви, и рука с пистолетом двинулась дальше. Он нервно оглядывался, словно искал того, кому было адресовано это слово, но здесь не было никого постороннего.

– Элеанор…

Она подошла и протянула руку, чтобы забрать оружие из его руки. Он позволил ей это сделать, не пытаясь сопротивляться.

– Зачем ты сюда пришел? – спросила она.

Бэйл, казалось, утратил способность говорить. Найквист воспользовался возможностью забрать пистолет из руки Элеанор и быстро опустошил патронник, сделав оружие безопасным.

Элеанор повторила свой вопрос, и на этот раз Бэйл смог найти слова:

– Чтобы забрать тебя.

– Чтобы спрятать меня. Держать взаперти и не давать говорить. Чтобы я не связывалась со временем, твоим драгоценным товаром.

– Ты не понимаешь, Элеанор. Я хочу… Я хочу любить тебя.

Это стало искрой, зажегшей ярость девушки. Элеанор ринулась к нему, нанося удары в лицо и грудь. Бэйл стоял неподвижно, позволяя причинять ему боль.

Найквист наблюдал со стороны.

Это была односторонняя драка.

Она продолжала наносить удары, хотя и потерявшие первоначальную силу, а все, что делал Бэйл, снова и снова бормотал:

– Прости. Прости меня. Пожалуйста, прости меня. Прости.

Элеанор устала и опустила сжатые в кулаки руки.

Бэйл выглядел побежденным. И все же ему было что сказать.

– Я пытаюсь защитить тебя. Вот и все.

Она глубоко вздохнула.

– От чего?

– От человека, который хочет тебя убить.

Это заявление ошеломило Найквиста. Он не мог не вспомнить о страшных видениях, в которых он убивал Элеанор.

Что Бэйл знал об этом?

И вновь Найквист мысленно вернулся к заявлению Пирс: «Ты даже не подозреваешь, насколько далек от истины». О ком это? О Элеанор и Бэйле? Да, они говорили о ней.

Неужели это действительно так? Бэйл вовсе не пытался причинить Элеанор вред. Он действительно стремился найти ее, чтобы защитить. Но от чего? Или кого?

В подтверждение этих мыслей Бэйл сказал Элеанор:

– Я узнал, что твоя жизнь в опасности. Именно поэтому я отошел от наркобизнеса и не хотел, чтобы ты встречалась с Кинкейдом или приходила сюда. Элеанор, поэтому я запер тебя в институте «Эон». Все… все это было для твоей защиты.

Но Элеанор проигнорировала слова Бэйла.

– Мне не нужна твоя защита. Я хочу быть свободной.

– Но что еще может сделать отец для своего ребенка? Что еще?

– Я не в опасности, – ответила она. – Я не верю твоей истории.

– Ты должна верить. Перестань.

– Ты врешь…

– Нет! – крикнул Бэйл. – Перестань!

Это был взрыв чистой ярости, вызванный страхом, – а его тело было истощено им. Вся жизнь, которую он старательно построил для себя, вся работа и планы, недоверие и жадность, холодность, страх и явное навязчивое желание – все это сводилось к этому моменту, все разломилось в этот момент времени, и Патрик Бэйл рухнул на колени, глядя на Элеанор, умоляя ее, протягивая руки, сплетая пальцы. Возможно, он молился о возможности вернуть то, что было раньше, но его дочь отвернулась от него, и он остался один. Жалкое зрелище.

Найквист подошел к нему.

– Вставай.

Он беспрекословно подчинился.

– Рассказывай.

Глаза Бэйла были полумертвыми.

– Что ты хочешь узнать?

– Правду. Об Элизе, о Кинкейде. О Сумрачном районе и о том, что происходит здесь, в этом городе.

– Это связано с…

– Не мне. – Найквист развернул его к Элеанор. – Ей. Ну, говори.

– Элеанор, ты мой ребенок, по духу, если не по плоти, – сказал он, сделал паузу, чтобы отдышаться, и добавил:

– Я прошу только, чтобы ты это понимала.

– С самого начала, – сказал Найквист. – Всё.

Белый занавес

– Между нами, между твоей матерью и мной, проблемы возникли с самого начала, – медленно начал Патрик Бэйл. – Мы… мы пытались создать семью вместе. Попытка и неудача. И опять неудача, снова и снова. Казалось, нашему бизнесу не хватало наследника. Это было жизненно важно для ее семьи. Кэтрин занималась своими ночными скитаниями, благотворительными мероприятиями и творческими собраниями, а я отдал себя компании. В нашей жизни установились рутинные правила и церемонии. До той ночи, когда она сказала мне, что беременна. Это было чудо, я едва мог поверить в это. – Он не сводил глаз с Элеанор, рассказывая. – Родились две дочки. Да, близнецы. Ты, Элеанор, а потом через несколько минут Элизабет, сокращенно Элиза.

Найквист услышал, как Элеанор задыхается от потрясения, но успокоил ее жестом.

Бэйл улыбнулся ей. Казалось, он немного расслабился: история началась, и первое откровение вылилось в слова.

– Кэтрин и я были так счастливы, наша любовь снова стала сильнее. Это было благословение, понимаете? Двойное благословение. Я часто приходил в детскую, чтобы посмотреть, как спят мои дети. Милая Элли и дорогая Элиза. Сестры. Я был очень рад наблюдать за ними.

Его голос упал до шепота.

– Ты, Элеанор, росла крепкой и здоровой. Но бедная Элиза была больна. В первые месяцы своей жизни она ужасно болела. Ее кожа бледнела, вес снижался, она таяла на глазах. Врачи мало чем могли помочь. Это была настоящая загадка. Я держал ее в своих объятиях, чтобы согреть, чтобы вернуть малышке здоровье. – Он сделал паузу, вспоминая, и затем его тон снова изменился, становясь более возбужденным. – Вскоре после этого, около пяти месяцев спустя, я понял, что мою жену Кэтрин что-то беспокоит. Конечно, я думал, что это волнение из-за болезни ребенка, но было что-то еще, кроме болезни. Я изо всех сил старался утешить ее, но без толку. А потом я получил письмо.