Человек сидящий - [7]

Статья и шестизначный размер ущерба в обвинении оказались прекрасным магнитом. Смотрящий по хате выделил ему хорошее место и после отбоя начал беседу. Он никуда не торопился, был молод, но опытен, добр, понимал Сергея и обстоятельно описал, куда тот попал.

За объяснение и советы Сергей был благодарен, но ими дело не ограничилось. Прозвучала и просьба «уделить на общее», что было понятно, Сергей не возражал, и возможность у него имелась. Еще ему предложили «взять шум», то есть купить телефон. Цена впечатлила. Но и обоснование было серьезное — «менты же сами заносят, братан, их же за это безопасники крепят».

Сергей в силу прагматизма поинтересовался арендой, собственность — значит ответственность, кому, как не обвиняемому в мошенничестве коммерсанту, это знать. Смотрящий убедил, серьезному человеку нужны свои «цифры», постоянно просить — напряги. Дал Сергею свой, позвонить жене.

Сергей позвонил.

Следующая неделя была познавательной. Жена удивилась сумме, но стала ждать звонка от «человека». Выяснилось, что цены на телефоны в СИЗО и способы их передачи — темы, несомненно, секретные, но обсуждаются на форумах открыто, можно купить дорого и не очень, посредники могут быть «реальными», а могут и «швырнуть». Через три дня, когда Сергей стал склоняться к последнему, жене позвонили. Встречу ей назначили в рабочем поселке, почти ночью, и ехала она туда с опаской. Но вариантов не было, деньги просили именно наличные. Из черного БМВ вышел бритый наголо мужчина, понять, кто это, в темноте было невозможно. Ну лысый, ну говорит с оттяжечкой, так это нынче и блатные, и фсиновцы так говорят. Охотятся они в одном лесу, и лоха, на централ залетевшего, поделят и съедят с одной тарелки, не поперхнутся. Бритый взял деньги, пересчитывать не стал, сказал, что все будет нормально, и уехал.

Через пару дней смотрящий отдал Сергею телефон. Как он попал к нему, Сергей не уследил, не понимал еще тонкостей тюремных дорог. Это был недорогой корейский аппарат. На задней панели Сергей сделал отметку, едва заметную букву S — и первая буква имени, и легкий намек на цену. Позвонил. И сразу встал вопрос хранения. Это запрет, и запрет строжайший, карцер всегда в ожидании. Смотрящий помог и тут, убрали элегантно, в место, о котором Сергей никогда бы не догадался, слишком оно заметное и простое. Оттого надежное. Шмон[11] проходил за шмоном, отлетали из хаты разные ништяки[12], но телефон Сергея оставался незамеченным.

Спустя месяц с небольшим смотрящего перевели в другую камеру. И тут же грянул шмон, но это уже был настоящий обыск, по всем правилам, таких Сергей еще не видел. Хату воспитывали. Телефон обнаружили, хозяин среди двух десятков арестантов не назвался, что было ожидаемо. Непонятно было Сергею другое: никто не проверял звонки с телефона, ведь установить звонившего было делом простым. Почти месяц Сергей жил в ожидании вызова к операм, готовился к карцеру и просчитывал варианты. Ничего не происходило.

Как на грех, контингент вокруг поменялся, хату наполнили бедолагами, а те не могли себе позволить ничего. Сергей остался без связи. Это было плохо. А когда человеку с деньгами плохо, кто-то спешит к нему на помощь. Новый смотрящий оказался человеком бывалым. Он видел все и ждал, когда Сергей подойдет сам. Тот подошел. Цена была чуть выше прошлой. Цены в тюрьме вообще всегда растут. Смотрящий дал ему телефон, и Сергей снова позвонил жене. Она слишком волновалась, чтобы возмущаться, и снова встретилась с кем-то бритым. Отдала деньги.

В этот раз Сергей сам принял пересланный по дороге телефон. Экран разрезан по диагонали трещиной. Буква S на задней поверхности хоть и затерта, но, несомненно, есть, и именно та, что он когда-то прочертил.

Сергей улыбнулся, вставил сим-карту, переданную тем же путем, и позвонил домой.

Дом и близкие — вот что по-настоящему важно, и Сергей уже не переживал из-за обмана, из-за того, что он и такие, как он, — всего лишь дойные коровы. Сильные быстро учатся принимать удары тюрьмы и жить, не обращая внимания на то, что не можешь изменить.

Такова жизнь в тюрьме. Стареют, желтеют, тускнеют изнутри вещи, то же происходит с людьми. Телефоны переходят из рук в руки, их изымают, они недолго пылятся в сейфах надзирателей, потом их снова покупают и они возвращаются в круговорот. Потом опять шмон, сейф и новые руки. Иногда новые руки — это те же руки, что и были.

Но это не меняет ничего. Это неважно.

Важно выжить.

Отец и сын

Старик напротив Евгения не признает мутного стекла, что отделяет его от сына: трубка телефона, через который говорят на свидании, в руке инородна — зачем она, когда Женя — вот он, рядом, брось трубку и протяни руку.

— Отец, — произносит Евгений, трубка дрожит, и подбородок, к которому она прижата, тоже подрагивает.

Арестант быстро собирается с силами.

Он хочет сказать, что вернется, что это случится скоро, он хочет быть веселым и сильным, как любит отец, но тот все видит, и обмануть его нельзя.

Взгляд старика рассеян, в нем решетки и грязные стены, он скользит по сидящей рядом молодой женщине, жене Евгения.

Смотрит на женщину. Дождется?