Человек сидящий - [57]
— Вот, смотри, — показывает он, когда я захожу через пару дней, — штамп библиотеки всегда на семнадцатой странице. Я узнавал почему. Ставили на титульной, сразу после обложки, зэки вырывали ее, и книжка становилась небиблиотечной. Решили штамповать страницы в середине книги. Но тогда сотрудники терялись, где штамп искать. Договорились ставить на семнадцатой. Все это знают. Но штамп не на титульной, указание начальства выполнено.
— Забавные ритуалы, — улыбаюсь я и решаю проверить.
Иду вдоль полок, беру первую попавшуюся — это какой-то «ментовской» детектив, такое здесь читают. Страница семнадцать — да, есть штамп. Беру еще пару, убеждаюсь, ставлю книги на полку и замираю: передо мной Воннегут, «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей».
Беру осторожно. Да, она.
И начинаю смотреть. Книги не систематизированы, это никому не надо, их около семи тысяч, в документах так, говорит Миша.
Я нахожу Войновича, «Москва 2042», и Оруэлла, «1984». Там тоже штампы на семнадцатых страницах. Они прошли цензуру.
Позже — Стругацкие, Александр Солженицын, Варлам Шаламов, Рэй Брэдбери, Олдос Хаксли, Энтони Берджесс. Все в свободном доступе.
Евгений Замятин, Татьяна Толстая и Людмила Улицкая — книги в прекрасном состоянии, только некоторые листы вырваны, работяги использовали на самокрутки.
Их можно открыто читать и не опасаться, что они будут «отметены» на шмонах.
Те, кто обыскивает бараки, никогда их не читали, они вообще ничего не читают, там нет картинок, нет порноконтента и инструкций по изготовлению оружия. Указаний изъять эти книги никто не дает.
Те, кто в бараках живет, — воннегутовские бараны, и такое чтение им не под силу.
Эти книги — для немногих и на воле. Но их, немногих, на воле много по сравнению с зоной. Ты можешь прийти в столице в магазин, где non-fiction, там десятки людей, они будут приходить и уходить, завтра придут те, кто не был вчера, а послезавтра появятся новые и вернутся те, кто приходил сегодня.
И все они читают, в этих местах не бывает посторонних, и ты думаешь, что мир именно таков: в нем много умных и читающих и они этим миром правят, это прогрессоры, а Дон Румата просто сорвался тогда, ему надо было потерпеть, и серые штурмовики сами бы удавили Дона Рэбу в веселой башне. Да, удавили бы и пришли к Румате, володейте нами, прекрасные прогрессоры, просили бы они.
Но здесь, в тюрьме, я вижу, как ничтожно мало тех, кто читает это, и как идут из стойла на бойню бараны, которые затопчут меня, прикажи им штурмовики.
Прекрасные книги. Они могут изменить человека, а с ним — мир вокруг. Но не меняется ничего. Эти книги в зоне — спящие боги, к которым люди перестали ходить. Их не читают, не переписывают и не цитируют. Потому и отнимать их нужды нет.
Они за пределами спектра, в котором живут надзиратели и сидельцы. Спектра, все оттенки которого — серые.
И это прошло
Жарко уже утром. Это лето, обычное тагильское лето, второе для меня. Солнце высоко, оно печет, но в любой момент могут набежать тучи, и тогда заморосит, а может, польет уральский дождь и сразу станет темно.
Я сижу на койке, и рядом со мной лежит мой спортивный костюм. Так нельзя — ни сидеть на койке, ни класть на нее спортивный костюм. После подъема кровать должна быть застелена до отбоя, и притрагиваться к ней недопустимо, такие здесь правила.
Почему — не знает никто и никто не сможет объяснить.
Но я сижу, и мне можно, я знаю, что, даже если зайдет опер или безопасник, мне сегодня ничего не грозит.
Сегодня меня освобождают. Это будет около часу пополудни. Отряд на промзоне. Никаких проверок уполномоченных или прокуроров сегодня нет, и ушли почти все, из ста человек в отряде работают обычно около девяноста, оформлено официально из них примерно двадцать, остальные — рабы, не замечаемые никем из тех, кому положено это видеть.
Оставшиеся в бараке разбрелись, сейчас спокойное время, это час, когда дежурная смена меняется с новой. Сотрудникам сейчас не до зэков.
Тишина. Время встало.
Моя комната — «кубрик» в самом конце длинного коридора барака, она небольшая, здесь всего две койки, они одноярусные — неслыханное благо для зоны. Так я живу недавно, всего полгода, я сам его отремонтировал, мне разрешили сделать это за мой счет и жить в нем. В любой момент могли выгнать в любой другой кубрик и в любой другой барак, обещания администрации в зоне ничего не стоят. Но не выгнали, тут я и дожил свою тюремную жизнь.
Первую ночь мне было не по себе оттого, что надо мной никто не ворочается и я вижу, просыпаясь, потолок. Просыпался часто. И смотрел на квадраты потолочной плитки. Когда пытаешься увидеть все плитки потолка сразу, забываешься.
Ложусь на кровать и закрываю глаза.
Днем лежать на кровати — страшный проступок, гораздо страшнее, чем просто сидеть. Означает ШИЗО, минимум на пять суток. И это забито во мне, никакие самоуговоры, что сегодня можно, не работают. Приобретенные рефлексы рвут разум в клочья, инстинкты всегда сильнее разума, и я встаю.
Прохожусь по коридору. Медленно. Заглядываю в пустые кубрики. Смотрю на бирки, что висят на кроватях. Там фотографии. Странное чувство. Я знаю всех, некоторые были здесь до меня. Многие будут и долго после того, как я уйду.
«Антиутопия, также дистопия (Dystopia букв. «плохое место» от греч. δυσ «отрицание» + греч. τόπος «место») и какотопия (Kakotopia от греч. κακός «плохой») — сообщество или общество, представляющееся нежелательным, отталкивающим или пугающим. Для антиутопий характерны дегуманизация, тоталитарная система правления, экологические катастрофы и другие явления, связанные с упадком общества» («Википедия»)«Плохое место. Проклятое место. Здесь живут призраки прошлого, и порой они живее всех живых. Очертания будущего размыты, и мы идём, крепко держа за костлявую руку скелет из нашего общего шкафа.
Как вести себя на допросе, что делать, если вам подбросили что-то запрещенное, как обжаловать несправедливый приговор, какие российские правозащитные организации могут помочь и как обращаться в Европейский суд по правам человека? Алексей Федяров, глава правового департамента фонда «Русь сидящая», объясняет, как действовать тем, кто стал жертвой несправедливости. Автор рассказывает, как и почему российские суды выносят несправедливые и необоснованные приговоры и каким образом силовики фабрикуют и фальсифицируют уголовные дела. Анализ проводится по трем категориям: о наркотиках, экономических и политически мотивированных делах – в том числе самых последних, связанных с событиями в Москве летом 2019-го (дела Голунова, Котова, Устинова и др.). Вместе с известными правозащитниками и адвокатами, такими как А.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.