Человек сидящий - [56]
— Нету, Леха, таких электриков, как я, нету. Не могут они без нас, понимаешь, — торжествовал он вечером у меня в каптерке и показывал кривым, черным от машинного масла пальцем на Ваню. — Он же кузова шлифует как Будда.
Я был рад. Парни безобидные. Работяги и бедолаги.
И начальник колонии был рад. И прокурор.
— Если бы водяры литр поставили, я бы и недельку в ШИЗО отсидел, — сказал Толик, уходя.
— Я не буддист, — ответил ему Китаец и пошел следом.
Спящие боги
— Она на моей полке стоит. Нет, она в мягкой обложке, красная, старенькая. Рядом с «Государем». Нет, Макиавелли не надо, он тяжелый, — объясняю я жене, какие книги передать мне в изолятор.
Подобрать книги в СИЗО сложно. Они должны быть легкими, а значит, лучше в мягкой обложке, они должны затягивать в их реальность, отвлекать от того, что вокруг, и иметь смысл, чтобы их хотелось прочесть снова. Еще для меня важно, чтобы у меня их не просили сокамерники, мне не жаль, но потом книги сложно вернуть.
Поэтому я прошу из дома Блока и Брэдбери, а та, красная и старенькая, — сценарии к «Куклам» Шендеровича, что я купил еще в конце 90-х.
Я звоню официально, с разрешения судьи и начальника изолятора. Телефон висит на стене у пропускного пункта, через который нас привели, мы прошли сотню метров по морозному воздуху, в лицо бил колкий снег с дождем. Ноябрь, Волга совсем рядом, в пяти минутах ходьбы, если бы не стены.
От близости большой реки, еще не замерзшей, влажно. Местные не любят этот воздух, от него зимой холоднее, а летом душнее, чем было бы без воды рядом. Но это если не выходить наружу из прокуренной камеры древнего централа, где легкие отказываются дышать и работают только верхними долями — ты вдыхаешь и выдыхаешь мелко и дробно.
Во дворе по пути к телефону можно поработать легкими полно, и они счастливы.
Разрешения на звонок надо ждать долго, судья может и отказать, приговор еще не вступил в силу, и это только его воля — дать мне услышать голоса детей или отказать. Мобильных телефонов в нашей камере нет — в отношении двоих, в том числе меня, дела расследованы ФСБ, а это особый присмотр, мы не рискуем. Все ждут и иногда дожидаются. И когда дожидаются, их ведут через двор к телефону на стене у пропускного пункта дежурной части.
— Хорошо, — говорит жена, — завтра принесу. С детьми поговоришь?
Разговаривать можно пятнадцать минут, у меня есть еще пять, и я их использую на то, чтобы рассказать детям, почему я пока не могу приехать из командировки.
После разговора по телефону я начинаю сомневаться — Крым и санкции: «Куклы» могут и зарубить, а на меня обратить внимание. Возраст сценариев не имеет значения, автор писал их и на будущее, с запасом.
Томик Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту» — тоже вещь сомнительная, но кто ж в погонах такое читает.
Цензура через неделю пропускает все книги.
Под Новый год происходит шмон. Необычный. Плановый еженедельный мы уже пережили, и он ничем не отличался от всех подобных, безопасники заходили в хату, нас выводили, оставался старший из нас, Евгений, подполковник ФСБ. Ему предлагали выдать что-нибудь для протокола, и он выдавал что-то вроде лезвия разобранной безопасной бритвы.
Всех это устраивает. Но этот шмон жесткий, выгнали всех, вытряхивают сумки и выворачивают одежду. Ищут какую-то книгу, как слышно из их разговоров. Я напрягаюсь. Борьба с экстремизмом нарастает, из тюрьмы это видно особенно хорошо, потому ждать надо всякого. Слышу, что нашли. Оформляют, но не мое, а поделку про оттенки серого, она попала в камеру неизвестно как и пользуется популярностью. Сейчас она признана порнографической и изъята.
Нас запускают. Мои книги отброшены на шконку, я их подбираю. Брэдбери и Шендерович оперативного интереса не представляют.
Дни идут, и неожиданно для меня хата начинает их читать, вспомнились «Куклы» и та атмосфера, много говорим, и, уезжая на этап, я оставляю эти книги. Не хочу прерывать — пусть дочитают, да и ехать мне в неизвестность.
Сборник Блока беру.
Карантин в колонии, куда нас привозят ранним мартовским утром, измученных и оголодавших, начинается с полного раздевания, у нас отбирают все, ничего без шмона не может попасть внутрь загона, где мы проведем годы. Нас обривают наголо и гонят в душ, в руках у нас маленькие вафельные полотенца, мы моемся по очереди и идем на шконки. Холодно, на нас нет одежды, кроме трусов, разрешили оставить только их, но мы отключаемся на два часа, несмотря ни на что, сил нет.
Утром подъем, построение и тотальный шмон.
Книги, которые есть у многих, отбирают. Какие-то откладывают — это популярный сегмент со смешными названиями, где в текстах много диалогов и восклицательных знаков, в начале труп, а в конце — свадьба и много денег.
Что-то выкидывают.
Блока выкинули.
— Заходи в клуб, будет время, библиотеку посмотри, — зовет меня Михаил, мы с ним приехали вместе в ту ночь, он сейчас завхозом в клубе, а я — в отряде.
Мы уже почти год в зоне, мы друзья и смогли пережить самое сложное. Теперь только ждать.
— Зайду, будет время, — отвечаю я, — посмотрю на твои собрания сочинений Ленина.
— Там много чего есть, люди разное заказывают, — серьезно говорит Миша.
«Антиутопия, также дистопия (Dystopia букв. «плохое место» от греч. δυσ «отрицание» + греч. τόπος «место») и какотопия (Kakotopia от греч. κακός «плохой») — сообщество или общество, представляющееся нежелательным, отталкивающим или пугающим. Для антиутопий характерны дегуманизация, тоталитарная система правления, экологические катастрофы и другие явления, связанные с упадком общества» («Википедия»)«Плохое место. Проклятое место. Здесь живут призраки прошлого, и порой они живее всех живых. Очертания будущего размыты, и мы идём, крепко держа за костлявую руку скелет из нашего общего шкафа.
Как вести себя на допросе, что делать, если вам подбросили что-то запрещенное, как обжаловать несправедливый приговор, какие российские правозащитные организации могут помочь и как обращаться в Европейский суд по правам человека? Алексей Федяров, глава правового департамента фонда «Русь сидящая», объясняет, как действовать тем, кто стал жертвой несправедливости. Автор рассказывает, как и почему российские суды выносят несправедливые и необоснованные приговоры и каким образом силовики фабрикуют и фальсифицируют уголовные дела. Анализ проводится по трем категориям: о наркотиках, экономических и политически мотивированных делах – в том числе самых последних, связанных с событиями в Москве летом 2019-го (дела Голунова, Котова, Устинова и др.). Вместе с известными правозащитниками и адвокатами, такими как А.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.